Борис Гедальевич Штерн - Вопли

образованным, и карты в руки. А я так отвечу: люблю я это дело, ох, люблю!

– А вы сами читали «Преступление и наказание»?

– А как же! Вы думаете, рецидивист – это кто?

– Деклассированный элемент.

– Вот так сразу! Не скажите… Убийце Раскольникову вы не отказываете в звании интеллигента, а квартирный грабитель кто, по-вашему?

– Да неужто вы читали Достоевского? – изумляется Дмитрий Николаевич.

– Вы меня обижаете!

Вот так Сонька! Вот так общие интересы!

– С вами хорошо, но пора сматываться, – озабоченно говорит Сонька. – Рискованно здесь торчать.

– Подождите! У меня к вам есть один дополнительный вопрос…

– Ну и замашки у вас! – смеется Сонька. – Нет, пора рвать когти.

– Куда?! Куда рвать, куда сматываться? Грабить? Воровать? На каком языке вы говорите? У вас талант, чем вы занимаетесь?! Куда вы идете? Мне нужно задать вам много дополнительных вопросов… Я пишу статью о русских символистах, вы мне можете помочь!

Сонька серьезно разглядывает Дмитрия Николаевича:

– О символистах? Это кто?.. Блок, Бальмонт, Волошин?

– Да! И еще многие!

– Ладно, еще пять минут. Угостите, блондин, сигареткой.

Дмитрий Николаевич дрожащими руками подносит ей спичку.

– Как там у Блока, помните? – спрашивает Сонька, пуская дым. И декламирует:

Ты страстно ждешь, тебя зовут, –

Но голоса мне не знакомы,

Очаг остыл, тебе приют –

Родная степь. Лишь в ней ты дома.

Блока на память шпарит, ужасается Дмитрий Николаевич.

Тут и правда кто-то кому-то сдает зачет по литературе.

– Последние строки помните?

– Да… Нет… Забыл, – шепчет Дмитрий Николаевич.

– У вас Блок где? А вот, на плите… – Сонька листает синий том Блока. – Читайте!

Дмитрий Николаевич пробегает глазами последние строки, не понимая, куда метит Сонька, но, поняв, читает со страстью вслух и даже взмахивает рукой:

О, жалок я перед тобой!

Все обнимаю, всем владею,

Хочу владеть одной тобой,

Но не могу и не умею!

– «Хочу владеть одной тобой, но не могу и не умею», – повторяет Сонька. – Для начала неплохо. Вы еще многого не умеете, блондин, но вы мне определенно нравитесь. Мы с вами еще встретимся. А сейчас проведите меня мимо сотрудников уголовного розыска.

– Где мы встретимся? Вы хотите отделаться от меня?

– Не волнуйтесь, блондин, я вернусь. Ожидайте. Теперь я знаю, где вы живете и работаете.

– А вы?

Сонька усмехается.

– Как вас зовут?

– Никому не скажете? Могила?

– Гадом буду! – клянется Дмитрий Николаевич.

– Любка Костяная Ножка, – смеется Сонька.

Дмитрий Николаевич открывает дверь, они выходят на лестничную площадку. Из Вовкиной квартиры доносятся возбужденные голоса. Сонька опять пугается и мчится вниз по лестнице, стуча каблучками и чуть не опрокидывая Семена Данилыча, который, вызвав милицию, торопится к месту происшествия и уже добрался до четвертого этажа. Дмитрий Николаевич спешит за Сонькой, сбивая с ног утреннего интеллигента, который уже опохмелился и идет возвращать пушкинисту чайный долг.

– Туда нельзя, там менты! – делает страшные глаза Дмитрий Николаевич.

Во дворе они преодолевают последнее препятствие – проходят мимо машины УГРО с дремлющим шофером, и Сонька наконец-то спасена! Путь для нее свободен на все стороны большого легкомысленного причерноморского города, где так мало милиции, телефонных автоматов и ни одного литературного журнала, зато много моряков, пушкинистов и солнечных дней – а это все хорошая экологическая ниша для квартирных грабителей.

– Когда мы встретимся? – спрашивает Дмитрий Николаевич.

Сонька отвечает:

– Мы будем встречаться. Очень скоро. Обещаю.

И протягивает Чухонцеву руку. Он целует ее, и Сонька исчезает за углом на спуске имени Добролюбова.

Кажется, все… Конец суматохе. Но Дмитрия Николаевича ожидает в этот день последнее потрясение.

– Идите за мной, свидетель, – приказывает шкафообразный сотрудник, карауля Чухонцева на лестничной площадке с чашкой чая, и ведет свидетеля в квартиру Вовки Спиридонова. Там взору Чухонцева открывается неожиданная идиллия: за столом сидят верзила-грабитель, сотрудники УГРО и сам хозяин Вовка Спиридонов. Все пьют чай при гробовом молчании.

– В общем, так… – говорит шкафообразный сотрудник, ставя чашку на блюдце. – Хорошие вы ребята, и чай у вас хороший… Хотя и ворованный. Так --">