Григорий Григорьевич Федорец - Поездка в плацкартном вагоне

она разоделась, как канарейка и, прется в первый ряд. Местечко там углядела. И, все как на грех, на скрипучие половицы угадывает. А, женщина она размеров серьезных. Ее легче перепрыгнуть, чем обойти. В общем, до скрипела она до места. Артист уж рот открыл, чтобы дальше речугу толкать. А, тетка Глаша пристроила свой зад и для полного комфорта на спинку стула откинулась. А, спинки-то нет. Видать пацаны отломили. Тетка за сидушку хлоп и, застряла. Завалилась, как носорог и вопит. Ногами в желтых рейтузах дрыгает. Подол у юбки задрался. Артисты со смеху чуть со сцены не попадали. Короче, сорвала тетка Глаша спектакль. Ее пока из-под стульев выскребали, все уржались. Вместо серьезной пьесы комедия получилась.

Пока все хохотали, дедуля с боковушки вылез:

– Э, ребятки. Это что. Я вот вам комедию расскажу. Свою, собственную. В прошлом годе ехал я также поездом. Но не каким, а местным. Окурок кличут. Ребята молодые рядом сидят. Тоже водочку выпивают. А, я возьми, да брякни, мол хороша, зараза, да больно дороговата стала. Тут мне один паренек и говорит. Я, дед, один рыцепт знаю. Бражка отличная получается. А, я, мол, бражку-то ждать долго надо пока созреет. А, он – быстрый способ имеется. Экспресс какой-то. Ну, мне интересно. Скажи, мил человек, коль не жалко. А, тот – запоминай, дед. Берешь хлебные дрожжи. Завариваешь чайку с сахаром. Кусочек дрожжей в рот и чайком запиваешь. Дрожжи от чаю начинают бродить, а ты сидишь, наслаждаешься легким, говорит, хмелем. Ну, я посмеялся, да запомнил. А, тут как-то дома сижу – выпить захотелось. А нечего. Я и вспомнил про рыцепт, будь он неладен. Пока бабка моя в огороде ковыряется, дай, думаю, спробую. Достал дрожжи из шкапчику, отломил кусочек. Чайку по быстрому сварганил, сахарком заправил. Дрожжи кусну, чаем припеваю. Вкусно. Чувствую, хмелем зашибать стало. Не обманул, думаю, парень-то. Минуток десять так голове приятно было. Потом вдруг чую, в животе такая карусель началась, будто кто-то намотал кишки на палку и накручивает. Урчит брюхо, громыхает. Я по началу-то до нужника бегал, успевал. Он у меня в огороде. А, как в третий раз мимо бабки промчался, так та до меня. Чего, говорит, сотворил над собой, старый. А, я уж из сил выбился. Чай не молоденький. Все, говорю, старая. До пробовался бражки. Не умру, только водку пить буду. Старуха меня, конечно, отлаяла, а опосля в сенцах ведро пристроила. Сижу на нем, наслаждаюсь. Пьяный в сиську, а с меня, как с гусенка. И, так два дня, – под общий хохот закончил свой рассказ дед.

По коридору тяжело протопала проводница:

– Станция. Кто выходит, собирайтесь. Вещи не забывать.

В вагоне засуетились. Поезд сбавлял ход. За окном замелькали постройки пригорода.

Январь 1998 год

Григорий Федорец.

--">