Виктор Сергеевич Решетнев (РВС) - Пожелание телефонным мошенникам

- Мне перед Новым годом тоже частенько звонили, иногда по четыре раза подряд, - пооткровенничал Петрович, - обычно я не отвечаю на такие звонки, но однажды не вытерпел, взял и ответил. Милейшие люди оказались, - Петрович усмехнулся, - только вот к концу беседы почему-то расстроились.

- Ты им, наверное, что-нибудь не то сказал? – поинтересовался я и уточнил, - не то, что они ожидали.

- Может быть, - ответил довольный Петрович, - не всё же только им нам лапшу на уши вешать. Можем и мы повесить и даже чего-нибудь похлеще сделать, если постараться. Но в двух словах об этом не расскажешь, бери свои манатки, - предложил он, - и перебирайся ко мне. Рядом есть свободное место, займёшь его, и я тебе обо всём расскажу. И не только о мошенниках, - пообещал он.

Я быстро собрал вещи, благо не до конца ещё разделся, и переместился на новое место. Оно оказалось у окна, которое я тут же раскрыл настежь. С улицы дохнуло холодом, и в предбанник ворвался целый рой снежинок.

- Красота! – воскликнул Петрович и набрал полную грудь воздуха, - только вот незадача, пока будем париться, кто-нибудь обязательно его закроет. Какой-нибудь…, - он долго подбирал подходящее слово, чтобы оно оказалось не матерным, - какой-нибудь дохлик.

- Ладно, - сказал я примирительно, - вернёмся после первого захода в парилку и снова его откроем. Признаться, я сам не люблю этих… дохликов, особенно крикливых.

Минут через пять мы были в парилке. В ней было жарко и сухо. Кто-то наподдавал так, что уши заворачивались. Со стен свисали пучки полыни, а внизу возле печи стояли две початые полуторалитровые бутыли с настоями. Пахло хвоей и эвкалиптом одновременно. Народу внутри было мало.

Мы постояли немного, чтобы освоиться, затем Николай Петрович бодро полез наверх. Я торопиться не стал, поднялся на одну ступеньку и на ней задержался.

- Успею ещё, - подумал я.

Рядом со мной крепкий мужчина лет сорока пяти вяло махал еловым веником, остальной народ сидел смирно, чувствовалось, что все уже напарились.

- Подай-ка мне бутыль, которая позеленее, - попросил меня мой институтский товарищ, - надо маленько поддать.

- А не слишком будет? - поинтересовался мужчина, махавший веником. В голосе его послышались недовольные нотки.

- Кому слишком, те могут внизу париться, - резонно заметил Петрович, - места здесь всем хватает.

На этот раз мужчина возражать не стал, и Николай Петрович, открыв дверцу в огнедышащее пекло, махнул туда два полных ковшика зеленоватой жидкости. В ответ мгновенно раздалось два мощных глухих взрыва.

Ф-фух! Рванул первый и сразу за ним второй, который был протяжнее и громче.

Ф-фух-х-х!

После этого всё стихло и в горячем воздухе запахло хвоей. Я посмотрел вверх, пора и мне подниматься. Пройдя все ступени, я примостился на последней, предварительно положив на неё полотенце. Сесть на скамью, стоявшую на самом верху, я не решился. Было слишком жарко, если не сказать – огненно.

- Сделаю это попозже или даже при втором заходе, - заключил я и начал потихоньку охаживать себя веником. Сначала ноги, потом руки, потом слегка прошёлся по пояснице, потом поднёс веник к лицу и подышал ароматом дубовых листьев. Я всегда так делаю, пока веник свежий.

- Ну что, Семёныч, давай другую полторашку, - прервал моё блаженство Николай Петрович, - попробуем поддать из неё.

На этот раз раздалось три хлопка ещё более мощных, и запахло эвкалиптом. Жар стал почти нестерпимым, мужики, бросив капризные взгляды на Петровича, потянулись к выходу. Мы с другом остались одни.

- Ложись на лавку, - скомандовал он, - будем из тебя хворь выгонять, если таковая имеется. Знаешь, мы с женой недавно переболели этой заразой, неприятная скажу тебе вещь. Даже я не избежал этой участи, хотя маску всегда носил и по пятнадцать километров в день пробегал. Но сейчас уже всё позади, - прибавил он успокаивающе, - анализы отрицательные.

Обычно я парюсь сам, но Петрович парильщик знатный, поэтому ему можно доверить эту ответственную процедуру. Я взял полотенце, перенёс его на лавку, аккуратно расстелил на