Ника Фэвэриш - Баба Зина против…

Ника Фэвэриш Баба Зина против…

Долгожданная для всех зима покрыла зеркальным льдом все дороги, и не было ни одной тропинки, где бы ни мерцала ледяная корка. Мороз -18 ˚С разукрасил непроглядным узором окна. Люди согревались, чем только могли: искорками горящих взглядов, теплом горячих сердец, светом из глубины души и ясными мыслями. Баба Зина же напротив напяливала на себя по два свитера, по паре утепленных леггинсов а сверху тулуп из натурального меха в своей отапливаемой квартире с горячей водой. Сеяла вокруг черными мыслями и веяла холодом каменного сердца и бездушием.

Баба Зина как обычно недовольная сунулась по идеально гладкой поверхности вместо того чтобы радоваться бесплатному катку. Совершенно неблагодарная старушка вечно негодующая по любому поводу. Вместо того чтобы выражать признательность за возможные множественные вывихи, переломы конечностей, тазобедренных суставов и позвоночника, включая возможность валяться и ничегошеньки не делать по несколько месяцев в больнице — она лишь ворчит.

«Интересно наш градоначальник успел предварительно собственноручно отшлепать ёлочку как следует, прежде чем поставить в угол за массу причиненных хлопот и бессмысленных расходов?!» — ухмыльнулась глядя на горящую от стыда ёлку баба Зина.

— Привет, меня никто не соизволил похвалить ни разу за целый год. — обиженным тоном ребенка жаловался градоначальник уютно устроившись в роскошном кожаном кресле своему лучшему другу в надежде на понимание, поддержку и чтобы как-то развеять скуку отсчитывая секунды до окончания рабочего дня.

— И? Что ты хочешь от меня?

— Давай похвалим друг друга? Тебе же это тоже нравится не меньше чем мне?

— Хорошо. Только быстро. Я сейчас немного занят. Кто начинает?

Оба оживились, как будто им снова было по пять лет.

— Давай ты.

— Кто у нас красавчик? Писаный красавец? Мачо и герой?

— Я! Конечно!

— Ну, ты блин даешь!

— Я никому никогда ничего не даю! Запомни!

— Ты же сам предложил эту затею!

— Не смог удержаться. Давай сначала?

— Ну, смотри теперь не накосячь!

— Косяки это скорей по твоей части! С бабкой никак справиться не можешь! Фу-у-у-у!

— На словах и в советах — все герои, а ты возьми сам и попробуй с ней справиться!

— Мне и пробовать не надо! Возьму и раздавлю это насекомое!

— Ладно, хватит попусту балаболить. Так будем играть в твою игру «славословия»? Кто у нас самый хитрый, самый мудрый, самый квалифицированный, самый компетентный, самый стильный, самый предприимчивый, самый эрудированный, самый информированный и самый-самый???

— Я-я-я!!! А кто же у нас самый хитроумный? Неужели же это ты?!

Лицо градоначальника исказила ехидная усмешка.

— Всё понятно! Зато у тебя вижу, как ум прямо из ушей уже лезет! А хитрости само собой гораздо больше, чем крема в наших местных заварных пирожных! Пускай тебе твои жополизы в перерывах между лизаниями твоей задницы поют дифирамбы! Всё короче пока!

Градоначальник, оставшись ненадолго один на один, воспользовался случаем.

— И кто у нас самый лучший? — промурлыкал своему отражению в зеркале, указав на себя пальцем сам себе ответил: — Ты!

Когда в кабинет вошел коллега, на лицо градоначальника вернулось пренебрежительное выражение вместо самовосхищения.

— Может быть, вы поможете кому-нибудь. Сделаете что-то для людей полезное, а они похвалят вас.

— Я?! Сделать что-то для этих тупорылых свиней?!

— Нет, не для свиней, а для людей.

— Это, каких еще людей?

— Обычных.

— Этих?

Градоначальник небрежным жестом махнул в сторону прогуливающихся персон за пластиковым окном. Маска брезгливости казалось намертво прилипала к его лицу, когда дело касалось простолюдинов.

— А тебе бы не мешало поменьше стараться. Поубавь свой пыл, а иначе…

Парень понял, к чему клонит его руководитель и беспечно пожал плечами давая понять, что особого повода для огорчения в том, что лишиться занимаемой должности не наблюдается.

Их беседу прервала женщина с пышными формами.

— Здравствуйте, можете мне помочь?

Следом за ней ураганом ворвался в гости к своему лучшему другу Лжец. Предложив даме стул, с ловкостью кузнечика он прыгнул в кресло напротив.

Лицо градоначальника исказилось до невообразимых пределов пренебрежения, пока он силился выслушивать обращения тучной дамы.

В конце градоначальник не смог --">