Евгений Васильевич Коротких - Черный театр лилипутов

Евгений Коротких
Черный театр лилипутов

Посвящается бродячим бегемотам, друзьям «мойдодыровцам» и первому редактору шутовского романа Леночке Пучковой

Ни один лилипут не мечтает стать гулливером…

Жить хотелось — до безумия… Бросить все, снова уехать, насмотреться на чужое незнакомое, вспомнить забытое, старое, сравнить. Так вот она, возможность, хватайся за нее, как за канат, раскачивайся по жизни, бейся снова об ее углы, устанешь — сорвешься, жить захочешь — выползешь!

И я схватился опять, не смог усидеть дома, и вновь потащила меня, непутевого, такая же непутевая, сладкая в своей неизвестности, горькая в своей откровенности, страшная в своей непоследовательности. За волосы меня потащила, знала, что не воспротивлюсь, головой о камни, сквозь леса и поля, через города и села — волоком.

— Сидишь? — спрашивает Писатель.

— Сижу.

— Наездился? — ухмыляется.

— До рвоты.

— Еще поедешь? — издевается.

— Обязательно.

— Думаешь, найдешь?

— Найду.

— Тогда — вперед! Иди, ищи свою мечту! Пшел прочь! И я пшел прочь, послушный, как всегда, ведь от судьбы, как от себя:…как от долгов…как от рогов.,… как от соседей-дураков с домашним телевизионным хобби…уйти, как видимо, нельзя… тогда за мной, мои друзья, улыбку выньте из кармана и надевайте иногда.

Природа, разумная мать, нежная и любящая, задумалась о чем-то на секунду, подбросила на ладони гипофиз и наотмашь влепила по нему левой ногой. Она делала это очень редко, так, от скуки, а может быть, забавы ради — кто знает? Если бы удар пришелся по гипофизу правой ногой — это еще куда ни шло, черт с ним, с акселератом; еще лучше, если б он остался лежать на ладони, но если уж левой ногой, то лучше вообще не рождаться…

Случилось так, что в городе Находка появился на свет Евгений Иванович Пухарчук, такой же, как и мы, частица космоса, — но лилипут по рождению. Кое-как закончив восемь классов, Женек, несмотря на все усилия местных врачей, так и не переплюнул отметку один метр двадцать сантиметров. Матушка, в отчаянии схватив треснувший от слез и купюр кошелек, а также пару десятков океанских крабов (в надежде на экзотику и понимание), каждый из которых был выше ее сына, устремилась в Москву.

Так мой будущий коллега по искусству оказался в одной из ведущих клиник мира вместе с такими же бедовыми, как и он сам. Их пичкали таблетками, кололи шприцами, растягивали, сжимали, лишь немногие через некоторое время смотрели на своих друзей сверху вниз и исчезали навсегда как для них, так и для себя.

Но у всех лилипутов оставался шанс — операция на гипофизе. Ни один врач мира не мог предугадать исход. Это был выстрел в висок — или осечка. Третьего — не дано.

В двадцать три года для них был последний звонок на чудо… Некоторые «маленькие» и их родители решались на операцию, некоторым везло: гипофиз начинал усиленно вырабатывать гормоны роста, и природе-мачехе оставалось лишь всплеснуть от умиления руками и стыдливо отвернуться, глядя не на свое счастье.

Женек полежал годика три, проглотил тонны две таблеток, принял пару тысяч уколов — и… подтянулся на полтора сантиметра. Врачи, покачав скорбно белыми колпаками, развели в стороны руки и подписали приговор: «Закрытая зона роста». Но есть шанс — выстрел в висок. Так ему и сказали: «Хочешь жить — стреляйся!» Сказали это, когда Женьку было семнадцать лет. Мать наотрез отказалась от операции.

— Может, еще вырастет? — валялась она в ногах у врачей. — Ведь были же случаи?

— Были, — отвечали те, а сами смотрели на нее и думали: «Ну что мы можем сделать? Сами под Богом ходим…»

Мать надеялась на чудо, мать верила в Бога, оставаясь неверующей. Женек ни во что не верил: он был ребенком, а дети верят — в сказки. Пухарчук очень любил сказки, но знал, что до выстрела оставалось шесть лет.

А еще он любил врачей, но только не тех, которые кололи и заставляли глотать таблетки, а добрых дядей и теть, которые всегда подходили к нему с радостными улыбками, осматривали и долго, важно о чем-то беседовали, поблескивая очками. Тогда он был в центре внимания, и ему это нравилось.

А еще Женек был очень шустрый и бестолковый лилипут. Он любил бегать с друзьями по клинике и наводить бардак в палатах. Но самым излюбленным объектом внимания у лилипутов была повариха баба Паша, строгая, баскетбольного роста пожилая женщина.

Лилипуты, как легенду, передавали из уст в уста, что два --">