Артак Оганесян - Офисный ноктюрн

Вспомнился концерт, который был организован для участников одной из конференций. Обычно на таких мероприятиях мало кто уделяет внимание выступлению: шепотом переговариваются в зале, обсуждают бизнес в кулуарах или за столиками кафетерия. Выступал джазовый оркестр. Одним из произведений было «Соло для пишущей машинки с оркестром». Директор испытал детский восторг, когда слушал композицию, где ритмика стука клавиш-рычажков, звонка и треска возврата каретки была вплетена в симфоническое произведение. То есть наоборот: симфония была нанизана на рутинный конторский шум. Радость директора объяснялась просто: он сам постоянно находил лейтмотив в работе механизмов.

Прихлебывая кофе, он завороженно слушал полифонию печатающей техники. А она не переставала. Гм, это явно не слайды и не раздатка — слишком долго длится. Кто-то вовсю расходует халявную на взгляд этого кого-то бумагу. Директору стало любопытно, и вместо того, чтобы вернуться в кабинет, он двинулся к источнику шума.

Впечатляющее своими размерами напольное устройство, даже не содрогаясь, как это бывало с его предшественниками, поглощало бумагу из нижнего лотка с прозрачной дверцей, совершало с ней свои внутриутробные действия и аккуратно складывало ее в стопку сверху. Директор наклонился и поставил кружку на пол, чтобы случайно не закапать отпечатанные листы, и только потом взял верхний из них. На первый взгляд, тот был девственно-белым с обеих сторон. Но, приглядевшись, директор увидел тонкую сетку линий. Какие-то были потолще, какие-то потоньше, некоторые пунктиром. В их пересечениях несомненно была какая-то логика, но это точно не было узором. Он заглянул внутрь кипы, выборочно приподнимая углы страниц. В разных комбинациях, но все те же ломаные и прямые линии.

Вдруг белый зверь замер и умолк. Оставшись без аккомпанемента, человек еще какое-то время неразборчиво бубнил себе под нос музыкальную тему, но вскоре и сам прекратил.

В полнейшем безмолвии он почувствовал себя немного жутковато. Хмыкнул. Хорошенькое начало для фильма ужасов, где техника восстает и функционирует, как ей заблагорассудится. И эти тайные пересечения линий…

Но додумать он не успел. Открылась одна из дверей, и донеслись шаги — будто бы пианист лениво перебирал тремоло. Отступив назад, чтобы выйти из ниши, директор выглянул в коридор. К нему направлялся невысокий мужчина в смешных круглых очках, которые отражали потолочное освещение.

— Добрый вечер! — приблизившись, заговорил тот первым.

— Добрый вечер! — отозвался директор. — Вы извините, коллега, я не всех сотрудников знаю…

Подошедший представился:

— Витрувий.

— Ах вот кто у нас главный разработчик системы, которая сегодня свалилась у заказчика! — воскликнул директор. — Вот кому мы обязаны тем, что приходится расхлебывать!

— И обязаны тем, что вообще есть что хлебать, — с лету парировал инженер.

Директор оценил шутку раскатистым смехом.

— Ваше имя часто упоминают, очень хотел лично познакомиться. Да уж, таким ярким именем ваши родители задали высокую планку!

— Не родители, это я сам в двадцать лет поменял имя. Витрувий был античным механиком и архитектором, очень крутым.

— Признаюсь, как говорят молодые подчиненные, «я не в теме».

Витрувий наскоро поискал в своем смартфоне и показал на экране знаменитое изображение фигуры человека в круге с разведенными в стороны руками и ногами.

— Это же Леонардо да Винчи! — торжествующе сообщил директор.

— Это его иллюстрация к работе Витрувия, ее так и называют: «витрувианский человек».

— Полагаю, вам часто приходится показывать эту картинку, чтобы обьяснять происхождение своего имени?

— Не-а, — ухмыльнулся инженер, — не всегда охота это делать. Чаще представляюсь просто Витей.

Наступила пауза. Мужчины все еще стояли напротив друг друга, боком к принтеру. Директор решил перейти к сути дела, чтобы выяснить, что это за нецелевое использование офисной техники и бумаги.

— Это насчет сегодняшнего сбоя? — Директор кивнул на устройство. — Печатаете какие-то блок-схемы?

— Нет, это не схемы, это вообще не связано с нашим бизнесом, — признался Витрувий, сделал паузу, потом, лукаво прищурив один глаз, предложил: — А попробуйте угадать, что это?

Директор, вспоминая линии на белом фоне, скорее думал вслух, чем пытался дать ответ: