Артак Оганесян - Дедо

Артак Оганесян Дедо

— Дедо, а правда, что орлы могут смотреть на солнце, не моргая? — спросил я дедушку.

— Откуда я знаю («а йин гидам»), — ответил он мне на арцахском наречии и проследил за моим взглядом, придерживая очки и морща и без того морщинистый нос.

— Это не орел («арцив чи»), это — ястреб («та чурак э»), — пояснил дедушка, разглядев птицу, которая зависла в воздушном потоке над ущельем.

— Это жеребенок («курак э»)? — удивленно переспросил я, не расслышав слово.

Словом «курак» по-армянски обозначают детенышей лошадей и ослов, поэтому дедушка со смехом ответил:

— Сам ты ослик («ту эс эши курак»).

— Если я ослик, то ты — осел, ты же мой дед, — обиженно огрызнулся я и тут же понял, что не то ляпнул.

Но Дедо только засмеялся.

— Осел ничуть не хуже любого другого животного. Это люди присваивают им свои черты. А потом обижаются, примеривая обратно на себя. Ослам приписывают упрямство, а самые упрямые ишаки здешние, карабахские.

— Я не хочу быть ишаком, — перебил я деда, — лучше быть конем.

— Да, лошадь выше, быстрее и… — он искал подходящее слово и нашел его: — грациозней. Вот ее и превозносят.

— Ты же был кавалеристом, ты должен любить лошадей, — напомнил я деду.

— Я люблю и лошадей, и ослов. У меня было два боевых коня. Первого пуля убила еще на Северном Кавказе, а со вторым мы дошли до Польши. Там меня ранило осколком, и я попал в госпиталь. Вот что с конем потом стало — не знаю.

— Дедо, расскажи про то, как ты воевал, — в который раз попросил я.

Дедушка никогда не рассказывал о войне. Когда мы жили в Москве, он приехал к нам на майские праздники, а у нас в школе как раз организовывали встречу с ветеранами. Я попросил его прийти в школу. Из нашего класса были он и дедушка мальчика Коли. Мы с Колей так гордились, словно это у нас на груди были медали и ордена. На самом деле медали и ордена были на пиджаке у Колиного дедушки, а у моего — три планки.

Оба ветерана не стали хвалиться своими подвигами. Колин дедушка все знал про технику, потому что в войну был механиком и чинил танки и грузовики-полуторки — про это он и рассказывал. Потом вышел мой дедушка и поведал свою историю:

— Дело было в Польше. Мы быстро продвигались.

Все мальчишки класса, и я в том числе со своего третьего ряда, вытянулись вперед, чтобы послушать про «войнушку», как в книгах и в кино.

— После многодневного перехода нашли немецкий вещмешок — «рюкзак», как потом говорили, — продолжал мой дед. — Лежал у дерева на обочине. Проверили, не ловушка ли с минами. По-правильному вообще не надо было трогать, мало ли как запрятали тросик. Но уж очень голодные были, сухие пайки заканчивались, а кухня за нами не поспевала. Полезли в этот мешок, а там… книги на немецком. Кто-то из бойцов предложил обратно положить, но рука не поднялась. Книги же. Намокнут, пропадут.

— Забрали с собой? — нетерпеливо спросила одна из девочек, отличниц класса.

— Конечно. Конь у меня был крепкий, но даже он до того устал, что лишний груз мог добить его. Дотащили рюкзак до ближайшего городка и оставили на крыльце школы, под козырьком. Здание сильно пострадало от бомбежек, но я сразу понял — это была школа.

Потом дедушки-ветераны объясняли нам, как это важно — учиться, знать математику, физику, историю и все такое.

А сегодня в ответ на мою просьбу Дедо промолчал. А ведь пару дней тому назад он разговорился. Они с дядей Гогошкой и соседскими мужиками засиделись за кизиловкой. Устроились под навесом у дома и были уверены, что мы, дети, бегаем у огорода и их не слышим. Ребятишки действительно там играли, а мне, городскому мальчику, наскучило, я слонялся по двору и оказался неподалеку от стола. Как раз застал момент, когда дед вспоминал войну.

«Нас как смертников кинули против танков. Фашисты прорвали фронт. Нам раздали противотанковые гранаты — и всё. Кто доскачет живым до танка, тот мог метнуть. Ни один не сумел подобраться. Немцы всех уложили… башенными пулеметами… там еще десант с брони автоматами косил всех. А у нас — винтовка «мосинка» за спиной, сабля на боку и граната в руке. Когда скомандовали отступать, меньше половины полка оставалось в седле. Половину этой половины добили, когда мы уже назад повернули. За мной погнались два танка. Они явно издевались, играли в кошки-мышки. Я увидел овражек, который вел к лесу. В него и направил коня. Когда немцы поняли, что их цель может скрыться, они --">