Пэлем Грэнвил Вудхауз - Том 8. Дживс и Вустер

Пэлем Грэнвил Вудхауз Собрание сочинений Том 8. Дживс и Вустер

Не позвать ли нам Дживса

Перевод с английского И.М.Бернштейн

Редактор Ю. Жукова

Глава I

Бармен, на минуточку отлучившийся из-за стойки в пивной «Гусь и Огурчик», чтобы срочно навести по телефону некую справку, возвратился на свое рабочее место, весь сияя, как человек, узнавший, что ему достался крупный выигрыш. Его так и подмывало поделиться с кем-нибудь своей радостью, но в пивной никого не было, только одна женщина сидела за столиком у входа, потягивала джин с тоником и коротала время за чтением книги спиритического содержания. Он решил сообщить замечательную новость ей.

— Может, вам интересно будет узнать, мэм, — обратился он к ней срывающимся от волнения голосом. — Мамаша Уистлера выиграла Дубки.

Посетительница оторвалась от книги и с таким выражением посмотрела на него прекрасными темными глазами, будто он сейчас только материализовался из эктоплазмы.

— Что выиграла? — переспросила она.

— Дубки, мэм.

— А что это?

Бармену представлялось невероятным, чтобы кто-нибудь в Англии мог задать такой вопрос, но он успел вычислить, что эта дама — американка, а американки, это он уже знал, часто не разбираются в фактах грубой действительности. Он лично был знаком с одной, которая попросила, чтобы ей объяснили, что такое футбольный тотализатор.

— Это ежегодные лошадиные скачки, мэм, исключительно для молодых кобыл, то есть иначе говоря, они бывают раз в году, и участие мужского пола не допускается. Проходят в Эпсоме накануне Дерби, а уж про Дерби вы, конечно, слыхали.

— Да, про Дерби слышала. Это у вас тут самые большие конские состязания, верно?

— Верно, мэм. Их еще иногда называют классическими. А Дубки бывают накануне, хотя в прежние времена их устраивали на следующий день. То есть я хочу сказать, — пояснил бармен, надеясь быть понятым, — раньше Дубки были после Дерби, но теперь это переменили.

— И Мамаша Уистлера там всех опередила?

— Да, мэм, на два корпуса. Я поставил пятерку.

— Поняла. Ну, что ж, это здорово. Не принесете мне еще один джин с тоником?

— Ну, конечно, мэм. Мамаша Уистлера! — отходя, упоенно повторил бармен. — Моя красавица!

Бармен вышел. А дама снова углубилась в книжку. На «Гуся и Огурчика» снизошла тишина.

По основным показателям это заведение мало чем отличалось от всех остальных питейных точек, гнездящихся вдоль проезжих дорог Англии и не дающих ее населению погибнуть от жажды. Тот же церковный полумрак, те же непременные картинки над камином: «Охотничьи собаки задирают оленя» и «Прощание гугенота», те же соль, перец и горчица и бутылочки с острым соусом на столах и тот же традиционный озоновый дух — смесь маринада, мясной похлебки, отварного картофеля и старого сыра.

Единственное, что отличало «Гуся и Огурчика» в этот ясный июньский день и придавало ему особую стать среди всех остальных питейных заведений, было присутствие женщины, с которой говорил бармен. Как правило, в английских придорожных кабаках взору не на чем отдохнуть, кроме разве случайного фермера, поглощающего яичницу, или пары коммивояжеров, развлекающих друг дружку неприличными анекдотами; но «Гусю и Огурчику» посчастливилось заманить к себе на подмогу эту заморскую красавицу, и она сразу подняла его уровень на недосягаемую высоту.

Что в этой женщине сразу же бросалось в глаза и исторгало изумленный присвист, так это окружавшая ее аура богатства. О нем говорило в ней все: кольца, шляпка, чулки, туфли, серебристый меховой палантин и безукоризненный парижский костюм спортивного покроя, любовно облегающий выпуклости роскошной фигуры. Вот, сказали бы вы при виде ее, женщина, у которой от презренного металла сундуки ломятся и тик в большом пальце от беспрерывной стрижки купонов, а кровожадные пиявки из налогового управления при звуках ее имени по привычке с почтительным придыханием приподнимают свои грязные шляпы.

И так сказав, вы бы не ошиблись. Какой богатой она казалась, такой и была на самом деле. Похоронив двух мужей, в обоих случаях — мультимиллионеров, она осталась так прекрасно упакована в финансовом отношении, что лучшего и вообразить невозможно.

Жизнь ее может служить красочной иллюстрацией к романам X. Элджера, которые повествуют про золушек, превращающихся в герцогинь, и тем поддерживают в --">