Самуил Бабин - В Стране Гудка. Часть 1. С Новым Годом

Светой вышли из дома во двор. На террасе бани, бодрый Петрович, учил Отелло раздувать сапогом старинный тульский самовар. Позавтракав остатками вчерашнего шашлыка и выпив чайку, они, чтобы не привлекать внимания к себе, решили ехать на машинке Петровича, без сопровождения службы охраны. Втиснувшись с трудом в маленький салон автомобильчика, они в веселом настроении выехали на шоссе и направились к торговому центру. Все парковочные места у центра были заняты и подъезжающий закупить, на неделю продуктов народ, беззаботно оставлял машины вдоль обочины.

Петрович притормозил в нерешительности, не зная куда встать.

— Ладно, вроде все здесь ставят, — решился, наконец, Петрович, припарковав машину вдоль бордюра.

Они, оставив Отелло в машине, чтобы он не привлекал внимания своей внешностью, а сами прошли к торговому центру. Сидор со Светой остались у входа дожидаться нотариуса, а Петрович пошел купить ароматизатор воздуха. Свете сильно не понравился застоявшийся запах осетинских пирогов у него в машине. Через некоторое время Сидору на телефон позвонил водитель нотариус и назвал марку и номер авто. Скоро к входу подъехал черный Мерс, с этими номерами. Они со Светой, залезли в салон и Мерс отъехав, встал на вдруг освободившееся место на парковке. Света с нотариусом стали оформлять бумаги, а Сидор, удобно расположившись на переднем сиденье Мерса, быстро заснул под легкую джазовую музыку, заполнявшую салон.

Сон Сидора.

Он был, почему-то синим омоновцем. Их отряд, в космических шлемах, бронежилетах, с тяжелыми резиновыми дубинками, стоял не далеко от памятника Кушкину, возле которого собралась приличная толпа протестующих, кричащих что-то гневное в их сторону, размахивая самодельными транспортами и флагами. Перед их строем, заложив руки, расхаживал главный омоновец. Сидор пригляделся к нему и даже через прозрачный щиток на лице узнал в нем по черным бусинка глаз и пухлым щечкам, мэра Квасквы.

«Все они, похоже, менты. Теперь и я тоже, — бессознательно подумал Сидор, разглядывая мэра. В это время из толпы протестующих с белым плакатом в руках, выбежали два совсем молодых парня, практически школьников. Один из них пригнулся и подставив плечи, а второй, с плакатом, залез на него и когда первый выпрямился, приклеил чем-то плакат к пьедесталу великого поэта. «Вы жулики и воры», было написано на плакате. Парни, сделав свое дело, быстро скрылись в толпе. Тут, плакат увидел мэр, и глаза его из бусинок превратились в узкие щелочки и из открывшегося почему-то, очень, красного рта раздался крякающий звук полицейской сирены, закончившейся грозным криком

«Снять!». И тут же омоновцы, подняв, как шашки дубинки над головами бросились к памятнику. Один только Сидор остановился, почему-то в растерянности.

— Ты, чего стоишь, — подлетел к нему мэр-омоновец и пинком отправил вслед за отрядом. Толпа у памятника, не дожидаясь налета омоновцев, рассыпалась в разные стороны и когда те подбежали, там уже никого не было.

«Снять!» раздалась за спиной вновь грозная команда мэра, и омоновцы, достав, откуда-то раздвижную лестницу и приставив ее к постаменту, полезли на штурм памятника. Сидор прибежал последним, когда на лестнице уже не оставалось свободного места, и он стал бегать вокруг памятника, размахивая над головой дубинкой. Омоновцы в это время набросили веревочную петлю на голову Кушкина и, схватившись за длинный конец, с криком «А, ну пошла!», дружно дернули веревку. Кушкин покачнулся туда-сюда и как стоял прямо, так и упал вниз, на руки подхвативших его омоновцев. «Позор! Позор!» — скандировала толпа народа, перебежавшая на другую сторону дороги. Омоновцы подтащили Кушкина к огромному автозаку, похожему больше на эвакуатора, который краном — манипулятором прихватил Кушкина за талию и положив на платформу, повез куда-то вниз по Тверской.

— Молодец, Сидор Сидоров, — подошел к нему мэр-омоновец и протянул, что-то упакованное в пленке, — Заслужил.

— Что это, — спросил Сидор.

— Корочки, о которых ты мечтал, — ответил мэр и, сняв пленку, повертел в руке те самые красные корочки.

— Спасибо, — нерадостно ответил Сидор, пряча в карман штанов заветные корочки, — А, что теперь с ним будет? С Кушкиным?

— Это уже не наше дело. Это уже суд решит. Наше дело было свинтить, — добродушно ответил мэр и, развернувшись, пошел в сторону Квасковской мэрии, располагавшейся на этой же улице.

— Спасибо вам --">