Ольга Боочи - Когда выпадает снег

ОЛЬГА БООЧИ КОГДА ВЫПАДАЕТ СНЕГ

 1.Конец старого мира

 В конце ноября и в декабре есть дни, когда кажется, что день не наступает вовсе, на смену ночи приходят утренние сумерки, медленно и тихо они переходят в вечерние, а потом снова наступает ночь.

 Было девять утра, за деревьями парка, на востоке, едва начинала алеть тонкая полоска морозного неба, и здание школы в темноте светилось жёлтыми окнами. На первых уроках в классах теперь зажигали свет.

 Я прошла по хрустящей траве футбольного поля, мимо охранника, курившего под козырьком на крыльце, и вошла в школу. Охранник покосился на меня и сплюнул на ступеньки, но ничего не сказал.

 Я поднялась на третий этаж. За дверями стоял приглушённый гул, только из математического класса, дверь которого была приоткрыта, звуки голосов доносились отчётливее. Я бросила рюкзак на пол и села на него, прислонившись спиной к стене.

 Вскоре темнота за окном посерела, стала мутной, и наступил день. Если это можно было так назвать. Уже больше недели будто и не светало вовсе, словно мы жили за Полярным кругом. Один мой одноклассник, Машков, второй год только и говорил о том, как он уедет отсюда в нормальную страну, когда закончит школу. Типа того, что предки наши были полное говно, раз позволили загнать нас так далеко на север. Туда, где полгода только и видишь, что снег и снег. Наверняка, он не сам это придумал, но, в принципе, наверное, он был прав.

 Прозвенел звонок.

 Кабинет освободился, и я вошла внутрь. Я растеклась по парте, положила голову на руки и с закрытыми глазами слушала, как постепенно заполняется помещение за моей спиной.

 - Расчешись, чучело!

 Машков, - я узнала его по голосу, - проходя мимо, треснул меня чем-то по затылку.

 Я дёрнулась, чтобы ударить его в ответ, но не дотянулась.

 - Придурок, - пробормотала я.

 Машков услышал, обернулся и показал мне малоприличный жест. «Придурок», - передразнил он меня.

 Краска захлестнула мне лицо, но я застыла, как вкопанная.

 Когда-то, в средних классах, не помня себя от ярости, я налетела на мальчишку, больно дернувшего меня за волосы. Я вцепилась в него, со всей силы дергала за вихры и орала, чтобы он не смел больше ко мне прикасаться и трогать мои волосы. Пока не увидела его лицо. Он был по-настоящему растерян и напуган. Я тут же отпустила его, но сделанного было уже не исправить. Мальчишка отбежал от меня подальше, и действительно больше никогда ко мне и близко не подходил. Да и другие мальчишки тоже. Кажется, я и в самом деле всех напугала.

 С тех пор я много думала об этом и начала бояться своих реакций.

 Я знала, что Машков нравится некоторым девчонкам, но здесь всё было по-другому. Меня он доставал с непонятной ненавистью, и это явно не было ухаживанием, но я все равно растерялась и снова упустила момент, когда надо было взорваться и разнести его в клочья.

 - Идиот, - запоздало крикнула я.

 Машков снова остановился и с невыразимым презрением посмотрел на меня.

 - Чего? Давно по морде не получала? Чмошница, - выплюнул он напоследок и вышел из класса.

 Хуже всего - я боялась Машкова. Инстинктивно, чисто физически, как существо намного тяжелее и сильнее меня, и он, должно быть, это чувствовал, слышал в моём дрогнувшем голосе.

 - Придурок, - снова пробормотала я. Слёзы у меня вообще готовы брызнуть из-за любой ерунды. У меня это что-то вроде вегетативной реакции, как выброс яда у кобры, но кому это объяснишь? Вскакивая, я уронила стул, наделав грохоту, и все, кто был рядом, как назло, обернулись и уставились на меня. Я отвернулась к окну. За окном шёл снег. Снег падал и падал. Я подняла руку и прижала ладонь к стеклу, от мороза оно казалось хрупким. Если прижать руку к промороженному стеклу, то это почти так же больно, как держать её над пламенем, и это здорово отвлекает от слёз. Ладонь почти тут же онемела.

 - Может, ты сядешь? Химичка, вообще-то, пришла, - раздался сзади громкий насмешливый шепот Юльки Ковальской, моей соседки по парте.

 - А может, ты сама уже отвалишь от меня? – ни с того ни с сего рявкнула я.

 Несколько человек снова обернулись посмотреть на нас. Юлька оскорбленно замолчала, и, наверняка, решила не общаться со мной целую вечность. Я представила это себе и поняла, что мне всё равно. Кажется, я давно хотела отшить ее. Странно было, что я терпела её годами.

 Я села на место, но даже ручку доставать не стала.

 Я пропустила две --">