Александр Григорьевич Архангельский - Пародии

воспаления слепой кишки.

Что касается сестер, то они умерли в преклонном возрасте.

Братья деда моего Степан и Василий и сестры Евдоксия, Степанида и Агния переехали в Рязанскую губернию, где до самой смерти занимались рукоделием и сельским хозяйством.

После болезни дяди Вани и скоропостижной кончины тети Мани мы переехали в Березкино, где справляли день ангела дедушки, который и умер немного погодя от грудной жабы.

II

Замужество. Знакомство с Пушкиным, Гоголем, Грибоедовым. Иван Иванович Трубадуров. Смерть мужа. Переезд в Петербург. Гончаров. Толстоевский. Тынянов. Лев Толстой.

По смерти дедушки я вскоре познакомилась с моим будущим мужем— Иоаникием Степановичем Грациевич.

Отец его, Степан Иоаникиевич Грациевич, был женат на Федоре Максимилиановне, урожденной Святополковой, умершей от родов и оставившей детей: Иоаникея, Акилину, Димитрия и близнецов: Анания, Азария и Мисаила.

Муж мой, будучи в чине поручика артиллерии, любил литературу и познакомил меня с произведениями Александра Сергеевича Пушкина, Николая Васильевича Гоголя и Александра Сергеевича Грибоедова.

Бессмертную комедию «Горе от ума» читывал нам вслух сосед наш Иван Иванович Трубадуров, женатый на дочери нашего духовника, умершего от рака печени.

Вскоре скончался и муж мой от заворота кишок, поев горячего хлеба.

Оставшись вдовой, я решила посвятить себя литературным воспоминаниям, для чего переехала в Петербург.

Во втором томе своих воспоминаний я расскажу о знакомстве с Гончаровым, Толстоевским и Тыняновым.

А сейчас, вспоминая и оглядываясь на пройденный пут%, не могу не воскликнуть словами нашего великого писателя земли русской Льва Николаевича Толстого, женатого на Софье Андреевне:

«Счастливая, невозвратная пора — детство».

Счастливая эпоха, в которой мне довелось жить и бороться!

ГАСТРОЛИ РИФМАЧА-КУДРЯВИЧА

Ликуй, читательская масса!

Вещает свежий репортаж:

«Вчера поэт, сойдя с Парнаса,

Изволил выехать в вояж».

Приятно и полезно в марте

Спуститься из Москвы в Тифлис,

И потому маршрут на карте

Один и тот же — сверху вниз.

Еще приятней по дороге

Стихами осыпать страну.

Одна осыпка в Таганроге,

Пять — шесть — в Ростове-на-Дону.

Две с половиной в Армавире,

И так до самого конца

Рукой рассеянной по лире

Бряцать и потрясать сердца.

Простясь с вагоном-рестораном,

Как молодой, красивый бог,

Рифмач-Кудрявич с чемоданом

Въезжает в тихий Таганрог.

Он осчастливит тех, которых

Здесь заедают сон и тишь!

На сонных тумбах и заборах

Уже сияет текст афиш.

Семь. Восемь. Восемь с половиной.

Но вот в партере гаснет свет.

Из-за кулис походкой львиной

На сцену шествует поэт.

Явление в грозе и буре.

Тропический словесный дождь.

Коль славен он в литературе —

Пророк! Иеремия! Вождь!

Он обличает. Он неистов.

Глаза — огонь, язык, как меч.

(Как жаль, что нет стенографистов

Чтоб передать потомкам речь!)

Что гениев, конечно, травят,

Что поэтических имен

Глуп и бездарен весь алфавит.

Лишь он талантлив и умен.

Излив на публику потоки

Архиораторской ухи,

Наш Цицерон, сжимая сроки,

Читает, наконец, стихи.

Минуты расставанья близки

(Давно поэта ждет авто).

Он отвечает на записки

Уже в калошах и пальто.

— «Скажите, как работал Пушкин?»

— Довольно быстро. Так, как я.

Я, например, поэму «Стружки»

Писал всего четыре дня.

— «Что нужно, чтобы стать поэтом?

Стишками я давно грешу!»

— Читайте Байрона, при этом

Пишите так, как я пишу.

— «Вас обругали в «Литгазете» Хал…»

— Тут неясная строка.

Позвольте на вопросы эти

Ответить… завтра. Ну, пока!

И, помахав приветно ручкой

В прозревший театральный зал,

Рифмач-Кудрявич легкой тучкой

Летит со сцены на вокзал.

Что дальше? Ясно. Крупным планом

Поэт, приветствуя весну,

Все с тем же верным чемоданом

Сойдет в --">