Владимир Иванович Свиридов - Аттракцион

Сайкин с интересом ждал, что будет дальше. Выйдя из туалета, женщина вошла в комнату. Она что-то негромко говорила на незнакомом языке, тихо смеялась и иногда напевала какие-то отдельные фразы. В этом счастливом состоянии она стала раздеваться, бросая вещи прямо на пол. Потом подошла к кровати, в которой лежал Сайкин, и легла под одеяло. Обнаружив под одеялом Сайкина, она сказала «о!» так искренне радостно, как человек, встретивший приятеля в чужом городе. Она обняла потрясенного Сайкина и подарила ему лучшую ночь в его жизни.

Утром они вместе позавтракали, и в ресторане он случайно встретил Покобатько. Покобатько с завистью посмотрел на финку. Он сидел у окна и ел жесткий шницель с тушеной капустой. За эти годы он стал почти квадратным. На нем был черный костюм и белая рубашка. Узел галстука был как у дипломатов на фотографии в газете.

Финка уехала. Сайкин махал вслед автобусу.

Вернувшись в гостиницу, он опять увидел Покобатько. Тот стоял в вестибюле, наверное, дожидался кого-то. Сайкин подошел к нему.

— Шпионишь за мной? — сказал Покобатько. — Ничего, много не нашпионишь, чтоб тебе повылазило.

В душе Сайкин удивился такой реакции, но и виду не подал и, продолжая давно забытую игру, смерил Покобатько холодным, неприязненным взглядом. За эти годы он совсем забыл своего удачливого конкурента, забыл слова, которые сказал ему тогда. Для него это было эпизодом, шуткой. Ему и в голову не могло прийти, что и через десять лет человек будет помнить и думать об этом.

— Я знаю, собака, — сказал Сайкин, — как ты, не брезгуя ничем, защищал докторскую, знаю, скольких ты закопал и продал! Но помни: есть грозный Судия — он ждет! Откинет копыта твой высокий покровитель, и мы все растерзаем тебя!

Покобатько стал фиолетовым. Сайкин понял, что попал в точку. «Здоровье уже не то у него…, — подумал Сайкин. — Стареем…»

— Не дождешься… — сказал Покобатько, — подкопаться под меня… Ты знаешь, кто у моей жены отец? А?!

— Его скоро снимут. Мне сказали, — холодно сказал Сайкин и, не прощаясь, ушел. В душе он смеялся. Но смех этот отдавал какой-то горечью.

«Зачем все это? — думалось ему. — Зачем Покобатько пятиминутки, интриги, ложь, кляузы, неискренние клятвы? Какая, право, глупая и мелкая суета… Жизнь уходит мгновенно… Проходит возраст любви, а мы возимся и возимся в какой-то каше — ни уму ни сердцу… Паутина слов… Ради чего? Кого сделаем счастливей хоть на минуту?.. Что же такое счастье? Встретились двое. Бескорыстие. Честность. Открытое забрало… А не поддувало…»

В этот же день Сайкин уехал из Ленинграда. В поезде он вспоминал ее улыбку, смешное знакомство и улыбался. Покобатько он больше не вспоминал.

Шли годы. Они проходили незаметно. В их отделе все настолько сжилось и сроднилось, что он и не чувствовал себя на работе — словно находился в какой-то большой семье, где дети играли в самостоятельность, пока родителей нет дома. И хотя у многих были семьи, они не чувствовали себя взрослыми. И чем дольше находился среди них Сайкин, тем больше он понимал свою принадлежность к ним, тем больше чувствовал, что он их любит. Любит именно за эту удивительную наивную детскость, за беззащитность и похожесть на него.

Вокруг них километр за километром простиралась огромная страна. Ее бесконечность и была причиной характеров этих людей. Наверное, они чувствовали себя очень богатыми этими просторами. Они любили эту землю и были похожи на нее. И по русской традиции никто не сетовал на неудачи и не бросал вызов судьбе, никто не старался заплатить любую цену за удачу, понимая, что отдать придется душу, а это непомерная цена. Если же находились такие, что способны были идти по головам, то смотрели на них не только без зависти, но даже с состраданием, и вели изустный реестр обидам. И легко прощали и забывали их.

Сайкин старел. Его комната в коммуналке старела вместе с ним. В других двух комнатах жила старушка. Она была одинока, как и Сайкин. Вечерами они часто вместе смотрели телевизор и пили чай. Старушку звали Анна Моисеевна. Она не раз советовала Сайкину жениться, говорила, что он молодой и интересный мужчина и напрасно так к себе относится. Намекала, что если он женится, то когда она умрет, ему отдадут ее комнаты, и он, как король, будет жить в отдельной квартире, а так неизвестно кого могут подселить. Сайкин вздыхал, качал головой и из вежливости соглашался. Если у него бывала женщина, а это --">