Мерси Шелли - Новое платье королевы

Шелли Перси Новое платье королевы

Перси Шелли НОВОЕ ПЛАТЬЕ КОРОЛЕВЫ

«There she stood in the doorway...»

Человека, к которым связана эта история, я не видел уже несколько лет, и все мои попытки разыскать его ни к чему не привели. Возможно, это исчезновение связано с его непростой работой, или он просто переехал в другой город, не успев поставить меня в известность — в последнее время мы встречались довольно редко. Был период, когда я ездил в Ленинград и виделся с ним чуть ли не каждую неделю, но потом навалились дела, и когда суетливая Москва отпустила меня опять в Питер — его там уже не было. Как бы то ни было, я решил, что теперь могу рассказать эту историю без особого вреда для него или для кого-то еще.

Моего знакомого звали Виктор. Он был старше меня, и вид имел такой, что вряд ли кто мог бы по этому виду угадать о его профессии. Во-первых, он обладал типичным лицом «кавказской национальности» — черные вьющиеся волосы, крупный нос и карие глаза с каким-то темным, пронизывающим взглядом. Такие глаза часто встречаются у людей южных кровей, у азиатов и у негров; даже если человек с такими глазами — ваш давний друг, все равно встречать этот взгляд в упор бывает не совсем приятно. Во-вторых, одевался Виктор совершенно нейтрально, хотя некоторый вкус все-таки проглядывал сквозь эту неприхотливость. Я, например, заметил, что с синим костюмом он носит золоченый «паркер», а со светло-серым — капиллярную ручку из полупрозрачного оргстекла, и никогда не путает этих сочетаний.

Поэтому принять его можно было за кого угодно, и сам я, познакомившись с ним на выставке современной каллиграфии в Эрмитаже, был очень удивлен, когда узнал, что он работает криминалистом. Впрочем, мы редко говорили о его или о моей работе, поскольку наши интересы пересекались в области хобби. Мы оба увлекались фотографией, и фотографией необычной. Нас привлекали снимки, в которых на первый взгляд не было ничего особенного; как правило, там даже не было людей. Но то, что было запечатлено на этих фотографиях — старый дом, пара искривленных деревьев или какой-нибудь дорожный знак в сочетании со стоящим за ним памятником — все это вызывало определенные ассоциации, выглядело как-то символично или просто необычно, если поглядеть на снимок подольше и повнимательней. Сделав такую фотографию, всегда бывает интересно узнать, как другие люди видят пойманный тобой момент жизни, где редкое сочетание предметов и освещения заставляет выглядеть по-особому совершенно обыденные вещи.

Направляясь в очередной раз к Виктору, я обдумывал новые аргументы для нашего спора, который шел уже очень давно и касался этого странного искусства. По правде говоря, мы не являлись большими знатоками школ, жанров и терминов; наши дилетантские дискуссии обычно строились на каких-нибудь простых сравнениях. Например, моя позиция выражалась такой моделью. Возьмем фотографию розы, говорил я. Разрежем ее на мелкие кусочки. Пока кусочки не перемешаны или перемешаны лишь чуть-чуть, роза все еще различима; возможно, она выглядит даже более впечатляюще, чем на неразрезанной фотке. Но вот мы перемешиваем фрагменты... Я утверждал, что есть какая-то грань, порог, за которым ассоциации перестают работать, оставляя нам лишь кучу разноцветных обрезков бумаги — но уж никак не розу.

Виктор ничего не утверждал, но легко разносил в пух и прах все мои модели. Во-первых, говорил он, художник не разрезает розу — она уже дана нам разрезанной. А тот, кто ее фотографирует или рисует — он, напротив, собирает обрывки, старается сделать так, чтобы цветок увидели другие. А увидят они или нет — роза все равно останется; также, как передача «Очевидное-невероятное», которая идет сейчас по телеку независимо от того, включен ли наш приемник. «К тому же», добавлял с улыбкой Виктор, «ты-то ведь помнишь, что было на фотке, пока ты ее не разрезал — значит, тебя можно подвесить за ноги и все узнать.»

Наши споры всегда заканчивались подобными шуточными компромиссами, тем более что при появлении у нас новой интересной фотографии мы не вдавались в детальные разборы, а выражались невразумительными фразами типа: «в ней что-то есть», «эта как-то нервознее предыдущей», и так далее.

В этот раз Виктор собрал необычный урожай — коллекцию причудливых пятен, разводов, наложенных друг на друга изображений и других «браков», неизбежно возникающих в --">