Бронуин Джеймсон - Каприз дочери босса

Бронуин Джеймсон Каприз дочери босса

Глава 1

Он пропустил ее явление, но был уверен — она именно явилась, привлекая к себе всеобщее внимание, без модного ныне опоздания или под ручку с папочкой… при том, что папочка — не кто иной, как Кевин Кей Джи Грентем, миллиардер и хозяин этого сборища.

Парис Грентем производила фурор по той простой причине, что была выше среднего роста и превосходно сложена.

Джек распрямил плечи, провел языком по пересохшим губам и ругнул нерасторопных официантов, запропастившихся неизвестно куда. Ища глазами белый жилет или поднос, он наткнулся на ее взгляд.

Опять. Одетая в кружева цвета бронзы, в окружении черных смокингов она походила на редкую драгоценность, правда с длинными ногами и грацией манекенщицы. Хотя нет, на манекенщицу не похожа из-за наличия некоторых выпуклостей тела.

Джек рывком ослабил тугой узел галстука, сожалея, что нельзя так же просто снять удавку с отношений. Тут очень кстати возник официант с бокалом шампанского на подносе. Может, напиток охладит кровь?

Вряд ли. Надо было держаться подальше отсюда!

Лица, занимающие высокие административные посты у Грентема, посещали вечеринки, устраиваемые компанией, но Джек обычно игнорировал их.

Терпеть не мог черные костюмы, пустые разговоры ни о чем и нелепые малюсенькие бутерброды, которые называли едой. Он отпил большой глоток шампанского и поверх бокала внимательно оглядел единственную причину, по которой пришел сюда.

Волосы, которые когда-то она носила распущенными, собраны в высокую прическу, подчеркивающую царственную посадку головы и острый подбородок.

Джек фыркнул. Кей Джи надо напялить тиару на свою блудную дочь и выставить ее на пьедестале, как статую, где-нибудь на видном месте в новом жилом комплексе Грентема. Вот уж истинная звезда благородного собрания.

Джек вглядывался в ее лицо, надеясь отыскать хоть что-нибудь, подсказывающее, что маска надменности и легкой скуки надета исключительно для данного случая. Но ни одна из тоненьких изогнутых бровей не шевельнулась, даже полуулыбка не мелькнула на лице.

А чего он ожидал?

Он ожидал увидеть повзрослевшую Парис, которую запомнил очень улыбчивой, с широко распахнутыми серыми глазами, отражавшими все ее мысли.

Она посмела надеть тогда коротенькую кожаную юбчонку на рождественский вечер у Грентема, пила бургундское из горлышка бутылки и отплясывала, словно плыла на волнах музыки.

Однако нынешняя Парис очень походила на женщину, способную бросить несчастного жениха, как только у того кончились деньги.

Джек осушил бокал, думая, что его настроению гораздо лучше подошла бы текила. Он поборол сильное желание пробраться через толпу смокингов и модных туалетов, схватить ее за плечи и как следует встряхнуть. Напомнить, что советовал ей повзрослеть, но отнюдь не превращаться в то, что у Грентемов почитается за образец зрелости!

Он осторожно разжал пальцы, мертвой хваткой державшие хрупкий хрусталь. Что он знает о Парис Грентем, в конце концов? Нервная нескладная девочка, вертящаяся под ногами на отцовских деловых уикендах, отличающихся от деловых приемов лишь фасоном одежды и подаваемыми напитками. Он заметил ее, пожалел, поощрял к разговорам. Потом она на два года уехала учиться, а шесть лет назад, вернувшись домой, неожиданно выразила свои чувства к нему предельно откровенно.

Чувства или намерения?

Какая разница. В двадцать шесть лет он видел свою цель — стать руководителем высшего ранга в компании Грентема — близко, как никогда. А она в свои восемнадцать была слишком молода, дика и, кроме того, дочь босса, а потому могла стать только источником неприятностей.

Прошло шесть лет, но она так и осталась дочерью босса. Эта женщина не должна вскружить ему голову сейчас, когда требуется ясность мысли. , Никакой радости в шипучем коктейле эмоций, обрушившемся на него, не наблюдалось. Он ощущал только огромное разочарование, чувство утраты и раздражения на самого себя, граничащее со злостью.

И знал, что не может просто уйти. Ему надо выяснить, почему она сбежала так внезапно… и почему теперь вернулась.

Парис слегка потрясла головой, не позволяя глазам закрыться, к чему они постоянно стремились от сонливости. Хорошо бы вернуть то нервное возбуждение, на гребне которого она провела большую часть двадцатичетырехчасового перелета, поток которого продолжал нести ее и после приземления --">