Мария Ветрова - Уведу родного мужа

Мария Ветрова Уведу родного мужа

Глава 1 Чужой труп

Свою главную пакость злодейка-судьба поднесла мне ровно в два часа ночи с пятницы на субботу.

Я только начала впадать в сладкую дрему, промаявшись целую вечность в поисках подходящего уютного местечка на слишком широкой для одинокой женщины тахте. И вот на тебе: в покой, обретенный столь нелегкой ценой, врывается дверной звонок! Причем не какое-нибудь деликатное стаккато, а беспардонная и беспрерывная трель, немедленно подхваченная лаем Варьки — второго и единственного члена моей семьи.

Рефлекторно слетев с постели, я кубарем покатилась в прихожую, путаясь в подоле ночной сорочки и собачьих конечностях.

Замерев на мгновение, звонок снова затрезвонил как раз в тот момент, когда мы с Варькой достигли цели и я протянула руку к дверной цепочке, забыв поинтересоваться, кто именно посягнул на мой сон.

На пороге стояла жена моего мужа Татьяна… Я хотела сказать — вторая жена моего бывшего мужа. И даже сквозь туман полусонной одури я поняла: случилось нечто ужасное.

На Татьянину физиономию было невозможно смотреть без ужаса. Это была какая-то сизо-белая маска, к тому же украшенная огромным лиловым фингалом, едва начинающим желтеть…

— Лиза… — прошептала побелевшими губами моя когда-то близкая подруга, а ныне соперница, — Лиза, я его убила!

С этими словами Татьяна закатила глаза и повалилась на меня, успев в своем коротком обмороке наступить Варьке на лапу. Так, под собачий визг, я и втащила оказавшуюся жутко тяжелой Таньку в свой коридор, а потом и на кухню, где сложила ее тело в свое любимое кресло. Между тем проклятая псина, устроившись поудобнее в прихожей, подняла вверх морду и пронзительно завыла… Только тогда я, наконец, осознала, что все происходящее — вовсе не дурной сон, а страшная реальность.

Моя гостья начала подавать признаки жизни минуты через три. Глубоко вздохнув, Татьяна содрогнулась всем телом, и ее глаза вернулись, наконец, в исходное положение. В основном благодаря слезам, хлынувшим из них мутным потоком.

— Я… его… — попробовала она начать явно ту же арию, но потерпела поражение: видимо, труд убийцы оказался не по силам даже ей.

Мое главное достоинство заключается в том, что благодаря обилию оставшихся позади экстремальных ситуаций я со временем научилась довольно быстро в них ориентироваться. Встав со своего места, я залезла по локоть в буфет и вытащила оттуда весьма ценную вещь, оставшуюся еще со времен Вильки: дорогую бутылку настоящего коньяка большой выдержки, ставшей за последние полтора года еще больше. Плеснув себе и Татьяне прямо в чайные чашки понемногу этой благородной жидкости, я, прежде чем отправить свою порцию по назначению, честно предупредила:

— Если не врешь и если вправду убила, я тебя сама убью. Своими собственными руками.

В коридоре, где все еще продолжала выть Варька, раздался грохот. Мы с Татьяной одновременно, словно сиамские близнецы, подскочили и бросились туда.

Не веря своим глазам и холодея от ужаса, я увидела на полу три острых и кривых, как ятаганы, серебристых осколка — все, что осталось от моего старинного зеркала, если не считать пустой рамы, продолжавшей висеть на стене…

— Ой, господи-и-и, — взвыла Татьяна, — значит, точно, точно убила!..

…Если бы Татьяна и Варька выли по очереди, я бы, возможно, и выдержала. Но их словно заранее отрепетированного дуэта на фоне описанных обстоятельств оказалось чересчур много даже для меня.

Забыв о своем трепетном отношении к Вилькиной бутылке, я схватила коньяк и опрокинула его над Танькиной башкой. Драгоценный напиток тут же забулькал на прическу и физиономию бывшей подружки, смывая остатки ее косметики. Как ни странно, акция принесла результаты выше ожидаемых: заткнулись обе, хотя за Варьку я еще не успела взяться.

Танька, правда, заткнулась всего на секунду, после чего совсем дурным голосом заорала:

— Глаза!.. Ой, мои глаза!.. Ты что, идиотка?

И, зажмурившись, необыкновенно быстро размазала кулаками остатки туши.

Спустя несколько минут она лишь только тихо всхлипывала, ссутулившись в моем кресле, и тоскливо глядела в угол. Варька молчала, спрятавшись от греха подальше в любимое убежище — под тахту.

— Собирайся, — сказала я, — едем!

— К-куда? — просипела Татьяна.

— А где ты его угрохала? — --">