Наталья Осис - Начальник Нового года

срочно спасать положение. «Он ведь ни за что не оглянется на меня, а поэтому мой след от мокрой босой ноги (в веселом полосатом носочке, но ведь его будет не видно!) заказчик сможет заметить только тогда, когда пойдет обратно, значит, все еще можно исправить».

– Гм, – громко сказала осмелевшая Катя, – я бы хотела… то есть мне надо помыть руки. Перед тем как работать с книгами, – под конец своей реплики ей удалось даже изобразить легкую укоризну в голосе: дескать, как же это вы не знаете, что со старинными книгами можно работать только чистыми руками?

– Да-да, конечно, – спохватился заказчик, – ванная рядом с прихожей. Вам придется немного вернуться.

Катя решительно отправилась обратно, пытаясь затереть следы. Идти для этого надо было задом наперед и рифленую подошву припечатывать к каждому мокрому следу, но при этом ногу в ботинке без подошвы периодически все-таки приходилось куда-то ставить. А потом снова припечатывать рифленой подметкой. Постепенно Катя наладилась и начала делать это довольно ловко. Просто балет какой-то у нее стал получаться, правда, лучше бы все-таки никто этот балет не видел.

Добравшись таким образом до ванной, Катя, быстро оглядевшись, сообразила, что тряпки здесь даже и не жили никогда. И тогда она решилась на кражу. Выбрав полотенчико поменьше, она обмотала им мокрую ногу как портянкой. Ну вот и все. Теперь оставалось на самом деле помыть руки и приступить к работе.

Уже через полчаса Катя стояла на улице, совершенно забыв о портянке из полотенца вместо подметки, и, счастливо улыбаясь, разглядывала низкое декабрьское небо. Из этого неба медленно посыпался мелкий сухой снег, и Катя просто расхохоталась от счастья: аванс! Слышали вы когда-нибудь это сладкое слово? Аванс! Аванс – это когда тебе дают деньги просто так, не за работу, а только за обещание поработать. То есть это она, Катя, высокомерно кивнув (портянка из украденного полотенца обязывала ее вести себя как девушке из хорошего общества, а не как голодранке без подметок), согласилась реставрировать старинную книгу, а ей за это сразу же дали денег! И это еще не все! Сейчас она на эти деньги себе купит ботинки, а это уже точно чудо.

Покупка ботинок была ежегодной жертвой, упитанным тельцом, которого приходилось приносить в дань ненасытным зимним дорогам, с утра до ночи покрытым кашей из мокрого пересоленного снега. Куртки выдерживали по два и по три сезона. Старому пальто вообще сносу не было, а вот ботинок хватало только на одну зиму. И на новые ботинки Катя начинала откладывать с середины лета, и все равно, купив их, ей еще приходилось пару недель голодать. «А вот теперь, – говорила себе Катя, – я не просто куплю себе ботинки, но и наемся сегодня, как удав».

Катя была сиротой, выросла с бабушкой, и бабушка ее очень жалела. А Кате с бабушкой жилось хорошо, сиротой она себя совсем не чувствовала, маму не помнила и поэтому по ней не скучала. Но помнила, что ее бабушка потеряла единственную дочку, и поэтому относилась к бабушке бережно и с любовью.

Когда бабушка десять лет назад заболела, Катя бросила свои международные курсы и стажировки, устроилась в музей и стала ухаживать за бабушкой. Она умерла совсем недавно, и теперь Катя осталась одна – с долгами за лечение и счетами за квартиру.

Но Катя не унывала. С бабушкой она была до последнего и свою специальность сохранила. Катя была специалистом по реставрации старинных книг. Она умела реставрировать даже папирусы и пергаменты, но это никак не отражалось на ее зарплате.

В музее, где Катя работала, сотрудников держали в черном теле, а чтобы те не умерли с голода, им периодически подбрасывали частные заказы – «халтурки», как их называли сами реставраторы по традиции, оставшейся с советских времен. Деньги за «халтурки» им отдавал начальник, картинно оглядываясь, хотя частные заказы музей принимал вполне официально. Сегодня, когда Кате выдали аванс, равный десяти «халтуркам», она наконец-то стала понимать, почему начальник просто рвал и метал, отправляя Катю в первый раз одну к заказчику: от него уплыли денежки, и главное – теперь Катя могла догадаться и рассказать остальным, сколько на самом деле стоят те реставрации, которыми они занимаются.

«А он просто не знает, – весело думала Катя про начальника, – какое это счастье – делать то, что мы делаем. И уметь то, что мы умеем».

Они действительно умели делать удивительные вещи и жили совсем --">