Гайя Колторти - Анатомия чувств

всепоглощающую ревность, что это уже походило на безумие.

Но может быть, мать каким-то неизвестным тебе образом испытывала удовольствие от этой жестокой игры или просто развлекалась, прекрасно зная, как сильно он все еще любит ее.

Так что последние восемнадцать лет ты провел с отцом в Вероне, а твоя мать и сестра — в параллельной полутаинственной жизни в Генуе.

И теперь ты никак не мог поверить, что они обе свалятся тебе на голову. Ты был в замешательстве некоторое время, не зная, как на это реагировать. Ты и подумать не мог, что однажды в вашем жилище появится женская компания. Твой отец всегда был более чем сдержанным в своих скоротечных романах.

Словом, понятно, почему ты растерялся, когда в самый обычный день за обедом, на фоне теленовостей, рассказывающих о бедствиях в мире, твой отец сообщил невозмутимым тоном:

— Антонелла и Сельваджа возвращаются в Верону.

Похоже, он не ждал от тебя ответа. Это было понятно по тому нарочито холодному, равнодушному виду, который он принимал всякий раз, когда не собирался выслушивать твое мнение, если оно не совпадало с его собственным.

— Ну и что? — было твоей первой реакцией, вялой и небрежной. Тебе действительно было все равно. Ты так редко виделся с матерью, что уже свыкся с ощущением, будто у тебя ее никогда и не было. Что касается сестры, то дорогая одно-или двуяйцевая двойняшка — по правде, ты даже не помнил какая — была знакома тебе только по фотографиям. А последние из них, которые ты рассматривал только для того, чтобы сделать приятное отцу, были как минимум двухлетней давности. Нет, на самом деле четырехлетней. Ты почти никогда не разговаривал с ней, вы не играли вместе, а если даже играли, то твоих скудных воспоминаний об этом все равно не хватало, чтобы получить мало-мальское представление о ней.

— Ничего, — ответил твой отец. — Просто ставлю перед фактом. Твоя мать получила назначение в Верону, знаешь ведь, как принято в полиции? Скоро они будут здесь. И прости, что я говорю тебе об этом только сейчас. Мама уже купила квартиру здесь и продала ту, другую, в Генуе. Они с Сельваджей приводят ее в порядок.

Ты даже ему не ответил, помнишь? Просто ограничился тем, что принял к сведению. В конце концов у тебя не вызывала никаких эмоций перспектива обнять их обеих.

Чуть позже ты попытался рассеять сомнения, отправившись в бассейн, как всегда случалось, когда тебе надо было о чем-то серьезно подумать. Ну, то, что отец собирался опять ухаживать за матерью, было ясно как божий день. И ты его не осуждал, принимая во внимание, что только эта женщина была в состоянии сделать его по-мазохистски счастливым, согласившись жить с ним бок о бок. «Хорошо, — говорил ты сам себе. — Никаких проблем, если в качестве компенсации я опять получу что-то вроде семьи, или нет?»

И все-таки ворох обрывочных мыслей о грядущих переменах не переставал досаждать тебе. Тогда ты повторял в уме какие-то сомнительные аргументы, уговаривая себя, что уж тебя-то это вовсе не должно волновать. Действительно, ты-то тут при чем?

«Это их дело», — убеждал ты сам себя.

Но подлые мысли возвращались вновь и вновь, как какая-то червоточина, и ты снова и снова начинал спорить с ними и выдвигать все новые аргументы. Опять же, симулировать равнодушие для тебя было бы чем-то новым.

Да. Вот именно.

После двух часов заплывов, вернувшись домой, ты застал отца за телефонным разговором. Почти застукал за чем-то недозволенным, порочным. Он сразу же напустил на себя холодный вид, но ты-то все равно догадался, что он разговаривал с мамой о чем-то очень личном. В первый момент ты пожалел, что прервал его, хоть и невольно, а мгновение спустя уже смущенно улыбался, понимая, что жизнь начинает принимать непривычный тебе оборот. Ты чувствовал себя двойственно.

В сущности, ничего плохого в том, что родители снова сходились, не было. В конце концов, говорил ты себе, пусть лучше мать — почти незнакомый человек, но с которой отца все-таки что-то связывало, чем какая-нибудь тридцатилетняя секретарша из конторы или кто-либо другой — все на одно лицо для тебя, чужие и далекие.

В любом случае тебе было смешно. После того как ты с детства привык к жизни по принципу «делаю, как считаю нужным», в совершеннолетнем возрасте на твою

--">