Кристина Мизухара - Полный привод, или Километры вдоль нормальности

Глава 1 Отъезд

Наш Федя с детства связан был с землею

Домой таскал и щебень и гранит…

Однажды он домой принес такое,

Что мама с папой плакали навзрыд.

Высоцкий В.С.

Дверца духовки захлопнулась мягко и профессионально, своими звуками напоминая действия ненавязчивого, вышколенного лакея.

«Пусть постоит, для начала, минут сорок», – подумала Жак о мясе на косточке, которое только что поставила, в двойном экземпляре – одна порция дядюшке Ламу, другая – её мужу Чарльзу, и продолжила дальше готовиться к отъезду.

Она собиралась навестить в Глазго своего единственного кровного родственника Лавалета Фортескью, а для неё просто дядюшку Лама – родного старшего брата своего покойного отца.

Жак была рада этой поездке. Она очень давно не видела горячо любимого дядюшку, который содержал и растил её сам с девяти лет, после того, как родители Жак – его родной брат с женой, погибли в автомобильной катастрофе. Мистер Фортескью был археологом. Серьёзным археологом. И стал он таковым, как и положено среди серьёзных археологов, полностью посвятив себя своему ремеслу, своей науке, периодически закапываясь по макушку или в пески Среднего Востока, или каменистый ил близ Чокекирао.

Дядюшка Лам никогда не был женат – ему не удалось встретить спутницу жизни среди коллег или женщину, которая согласилась бы, по доброй воле, жить всю жизнь в палатках, готовить на керосинке или костре, принимать душ только при счастливом стечении всех обстоятельств и занять очередь за порцией внимания дядюшки Лама сразу после его незабвенной археологии и простоять там всю свою жизнь. И, как следствие, детей у старика тоже не имелось.

Практически вплоть до последнего времени, когда возраст дядюшки приблизился к тому самому нежному периоду «зашисят», археолог колесил по Миру в поисках того, что еще не откопали, не опознали или, что уже откопали, но, опознав, опять закопали от греха подальше. Он самозабвенно рыл всё, что ему разрешали рыть, и разбирал на фракции различной величины и формы всё, что разбиралось, а что не разбиралось, складировал у себя в лаборатории и в своей квартире в Глазго, как запасливая белка у себя в дупле. Но последние года 3–4, когда силы стали подводить старого матёрого ищейку, он вдруг понял, что уже устал. Он был настолько поглощён своим занятием и доволен своей участью, что, вдруг поняв, что уже не в силах справляться с походными условиями и будучи уже не так заинтересован в постоянных поисках, страшно удивился. Как это так, всю жизнь справлялся, и всё время что-то выискивал, и вдруг – устал.

Когда первое удивление прошло, ещё некоторое время мистер Фортескью пытался бороться, как человек, который боится остаться не у дел после долгого пребывания в авангарде. Он дрался сам с собой как лев за то, что он ещё ого-го, и наравне с остальными его коллегами (которые, справедливости ради, нужно сказать, не все были намного моложе своего куратора) может весь день под палящим солнцем или в промозглом влажном холоде на коленках ползать вдоль и поперёк по грунту внутри предполагаемого бывшего жилища предполагаемых бывших древних арамеев, но всё больше и больше убеждался в том, что он, скорее всего, для своих коллег и учеников уже больше обуза, нежели помощник. А вот в том, что они не в состоянии без его помощи отличить обычный гладкий булыжник с берега моря от аккуратно отшлифованного, не исключено, что рукой человека, шара правильной формы, он давным-давно убеждал себя сам, и эти его убеждения не имели ничего общего с реальным положением дел.

И тогда он смирился. Он был всё-таки умным, этот дядюшка Лам.

Закончив последние раскопки каких-то древних поселений каких-то древних племён в Монголии, дядюшка не стал, как планировал, отправляться в центральную Америку, в Панаму, для того, чтобы поковыряться в ещё более древних поселениях еще более древних индейцев куна, а оставил все дела и все свои планы, и отправился в свою квартиру в Глазго, которая пылилась без него на протяжении последних года-двух, и в которой за столько лет он наскладировал столько претендентов на артефакты, что его жилище, как место раскопок, своим потенциалом могло бы посрамить площадь возле Форума в Риме, где дядюшкины коллеги роют уже около ста лет.

В свою берлогу в Глазго мистер Фортескью приезжал, чтобы