ухмылке. Острые глаза под нависшими, кустистыми бровями. Всегда безупречно одет — костюмы от лучшего портного в Лондоне. Нет, красавцем он точно никогда не был, но в свои сорок пять представляет тип солидного, высокомерного и успешного британского сановника высшего ранга. С виду настоящий тори, он стоит над политикой. «Скромный пост в Правительстве», — как он уверяет при знакомстве, намеренно умалчивая о ключевой роли во внешнем и внутреннем управлении страной.

Шерлок, в отличие от брата, несомненно, красив. Хотя красота эта странная, романтическая и диковатая. Высокие, изумительно четко очерченные скулы, крупный чувственный рот и прекрасные широко расставленные серо-голубые глаза, которые постоянно меняют свой оттенок. Что-то байроническое есть в этих темных кудрях, волной падающих на высокий лоб, в этом долговязом, но одновременно изящном силуэте.

В одежде сыщик предпочитал не походить на брата, отвергая претенциозный консерватизм. В его гардеробе преобладали классические строгие костюмы-двойки и хорошая обувь. Длинное пальто «Белстафф» — неотъемлемая часть облика единственного в мире консультирующего детектива — завершало образ неизменной элегантности и выгодно подчеркивало достоинства его мужественной фигуры.

Однако, некоторое сходство в братьях все-таки заметно: брюнеты, тонкие в кости, порода сказывается в каждом движении. Высочайший интеллект, гении в своем роде. Оба — невыносимо заносчивые, высокомерные типы, чрезвычайно трудные в общении. На первый взгляд, одиночки по натуре. Но ровнять их в этом ошибочно.

Майкрофт считал себя полностью независимым от всех человеческих эмоций, прятал их так далеко, что даже брат называл его абсолютно бесчувственной машиной. А старший Холмс воспринимал это как комплимент, искренне считая всех обывателей назойливыми мошками. Всю жизнь он внушал младшему брату, который с детства эмоционально зависел от него, что неравнодушие к другим людям — не преимущество, а напротив, порождает только слабости и горе.

Именно благодаря Майкрофту, Шерлок с раннего детства затвердил, что если имеется в мире препятствие для логики, то это эмоции и сантименты. Они мутят холодный чистый разум, потому нужно их сдерживать, а лучше просто уничтожать. Младший Холмс, будучи от природы сверхэмоционален, так и не научился управлять своими чувствами. Он загонял их куда-то глубоко в себя, упрямо отрицал их, но контролировать или хотя бы понять не мог. Не помогало ему в этом и легкая степень расстройства личности, проявления синдрома Аспергера. Он не щадил своих чувств, порой порывая душу на клочки, не думал и о чувствах других, вываливая людям на головы правду-матку о них, становясь парией в любом коллективе. В его интерпретации, правила хорошего тона и общепринятая мораль требуются лишь затем, чтобы учить дураков, как жить. Ему они были не нужны.

Но вместе с тем, он всегда отчаянно нуждался в общении, хоть и воображал, что это не так. «Слабость гения — потребность в аудитории», — признавал он надменно. А много ли найдется подвижников, готовых почувствовать себя идиотами и посредственностями рядом с блестящим светочем? Таких святых людей крайне мало. Большинству свойственно высмеивать то, чего они не понимают: чудик, фрик, инопланетянин...

Факт, всем нам нужна родная душа, как бы мы этого не отрицали. Как же страдал Шерлок от непонимания и насмешек людей, пока не встретил Джона Уотсона, который принял его безусловно, со всеми достоинствами, многочисленными недостатками и чудачествами...

Джону удалось отыскать в холодном, черством сердце гения дверку, за которой тот прятал чувства и эмоции, и распахнуть ее. Дружба, братство — все эти сантименты согрели и осветили путь странного одиночки. Но потребность гения в близком человеке оказалась гораздо более сильной и глубокой, чем он готов был признать. Но теперь он хотя бы знал, что он — не бесчувственная машина, у него такие же эмоции, как у других.

Однако, управлять эмоциями Шерлок так и не научился. Сломать сложившиеся с детства стереотипы оказалось необыкновенно трудно. Он все еще считал, что должен бороться, подавлять чувства, ведь они отвлекают, мешают быть гениальным детективом. Но при этом он не готов был идти по головам, пренебрегая чувствами других. Ему совсем не улыбалось становиться послушным орудием,

--">