Наталия Романова - Домик номер шестнадцать

Домик номер шестнадцать Наталия Романова

Глава 1. Михаил

  Михаил немилосердно клял погоду, снегопад, обрушившийся на город, новогоднюю толчею в магазинах и на дорогах. До праздника оставалось две, почти три недели, а люди как с цепи сорвались. Не было полудня, когда трафик плотно встал, в три часа дня навигатор показывал уверенную семёрку, а к шести вечера и вовсе девятку. Можно было смело бросать машину и идти пешком к ближайшей станции метро.

  Вот только никаких перехватывающих парковок или просто автостоянок в округе не было, а был только снегопад, валящий, как из рога изобилия, фонари стоп-сигналов, прорезающие темноту Питерского вечера, и, пожалуй, единственное, что не раздражало в данный момент Михаила - музыка в колонках автомобиля.

  День не задался с самого утра, с прокисшего молока в холодильнике и отчёта матери, будто он сопливый пацан, нарушивший предупреждение родителей явиться домой не позднее девяти вечера, так и закончится, похоже, каким-нибудь крахом. Иногда их с братом мама становилась невыносимой, впрочем, такой она и была, а не «иногда становилась».

  Он вспоминал, как благословлённые, те времена, когда жил один, а иногда даже годы, проведённые в браке, принёсшем ему двоих детей, единственное, что на данный момент, да и всегда, имело значение для Михаила.

  Дети. Только из-за них он терпел выходки своей матери, её властный характер. Даниил – семи лет, первоклассник, спокойный, рассудительный малый, – не вызывал тревогу у Михаила. За здоровьем, питанием, школьной программой, спортивными занятиями семилетнего пацана проследить не проблема.

  А вот Светочка нуждалась в женском воспитании и внимании. Няни – нянями, чужой человек пришёл и ушёл, не вложив и толики души, а бабушка – есть бабушка, а тем более прабабушка. И какая! Семейное воспитание, преемственность поколений, традиции – всё это было в семье Михаила, передавалось, как фортепиано Бехштейн, по наследству. Может ли фальшиво звучащий суррогат заменить Бехштейн с его мягким и светлым тембром? Так и наёмная женщина не смогла бы заменить Светлане то, что даёт ей жизнь в родной семье Михаила.

  Шаловливая, живая, активная, крутящаяся около отца, его окружения, возле брата Михаила, среди борцов и тренеров единоборств, выглядит и ведёт себя как пацанка. И это пока ей пять лет, что Михаил будет делать с дочерью, когда она начнёт подрастать? Где найдёт нужные слова, объяснит простые вещи, которые, должно быть, объясняет каждая мать своей дочери? Кто в нужное время направит девочку в необходимую сторону, когда из девочки вырастает хрупкая девушка, а потом на смену ей приходит женщина?

  Девочке необходимо женское, домашнее воспитание, в этом Михаил Розенберг был убеждён. Он же не мог предоставить и обыкновенной стабильности. Постоянные командировки с континента на континент, отсутствие дома по нескольку недель кряду, было обыденностью Михаила. И ради этого домашнего, женского воспитания, он и терпел порой невыносимый характер матери.

  В конечном итоге, если уж иметь в своей жизни женщин, то пусть это будут дочь и мать. Михаил усмехнулся про себя. Посмотрел с тоской на навигатор. Всё та же девятка, и не видно конца и края, что пробке, что дню. А нужно было ещё успеть заехать забрать новогодние подарки детям. Заказал едва ли не накануне, оплатил, теперь они дожидались своего часа на складе. Самое простое было бы – оплатить курьера, но дома пронырливая Светочка обязательно обнаружит подарки, увидит курьера, догадается, а то и припрёт к стенке Михаила, и тому придётся «палить контору».

  Можно было заказать в офис или отправить Ольгу-помощницу, запоздало сообразил Михаил. Его брат в состоянии организовать досуг одновременно двух сотен детей, он же не может обеспечить доставку новогодних подарков собственным детям. Усмехнулся, который раз за безумный день.

  Рингтон прорезал звук «Радио Эрмитаж». А вот и виновница, вспомни – появится. На панели высветилось имя помощницы «Ольга Алексеевна».

- Да, - тут же ответил.

  Сначала раздался горестный вздох, Михаил ответил таким же. Судя по всему, день и не собирался клониться к окончанию.

- Михаил Леонидович, - раздалось официальное. Михаилу захотелось вставить обратно в рот Ольге и «Михаила», и «Леонидович».

- Не тяни резину, Оль.

- Джин не вышла на работу.

- Оу, - брови поползли наверх. – Прекрасно, что эта благая весть --">