Лидия Анатольевна Сивкевич - Убийство самоубийцы

это дело на полпути. Плита, духовой шкаф, раковина и посудомойка ждали у стенки скорого прибытия гарнитура.

Они сидели на импровизированной обеденной зоне: ковер с пепельным нежным ворсом вместо стульев и мраморная напольная плитка вместо стола. Еда из грузинского ресторанчика за углом и бутылка красного вина. Ужин в честь закрытия всех гештальтов из прошлого и официального начала новой жизни.

– Устроим новоселье?

– Какого формата? – Максим открыл бутылки вина и разливал по чайным кружкам, потому как бокалы прятались где-то на дне коробки.

– Винно-увеселительного.

– Кого будем поить и с кем увеселяться?

– С Ольгой, Аней, Пашкой. Может, Костя уделит нам своё драгоценное внимание.

– Уделит, и ставлю сотню, что притащит с собой половину творческой группы.

– Ну и что, можем притащить и вторую половину, у нас тут пять комнат и кухня больше чем в ресторане, поместимся как-нибудь.

***

В этот вечер, посреди бардака и в интимном свете чёрных металлических плафонов, он заговорил:

– Нас было трое детей в семье. Я, Ольга и Слава. Мама преподавала физику в университете. Папа вкалывал на ТЭЦ в две смены. Как все жили, ни лучше, ни хуже.

Конец мая, Оля закончила шестой класс на «отлично», Слава – третий с двумя четверками. И родителя им обещали отдых. Мама отпросилась, папа подменился, и они на три дня поехали в Карелию. Я остался в городе, учился на третьем курсе и как раз сдавал экзамены. Отвёз их в четверг на вокзал на папиной старой тойоте. Спал тогда за неделю в целом часов десять. Вечером в воскресенье поехал встречать на вокзал. – Он прислонился к чёрной стене, отвёл взгляд от Киры и продолжил. – Отец хотел сесть за руль, я заверил, что в абсолютной норме. Мелкие так умотались, что сразу уснули, и мама с ними. Отец, тоже уставший, монотонным голосом что-то нудно говорил про озёра, а потом провал.

Кира поставила на пол кружку с вином и обхватила себя руками, чтобы унять дрожь.

– Очнулся я в больнице, голова мутная, глаза почти не открываются. – Он выпил всё вино, что было в кружке, и тоже поставил её на пол. Закрыл глаза и запрокинул голову на стенку. – Я ими закрылся. Начал засыпать и вывернул руль. До сих пор не понимаю, как я мог. Мне все твердили, что это нормальная реакция, инстинкт, который никак не связан с мозгом, а я до сих пор не понимаю, как я мог. Вся правая часть машины просто сплющилась.

Папа сидел рядом. Погиб на месте. На заднем сидении позади него была мама, она приезда скорой немного не дождалась. Слава сидел посередине, его зажало. Перелом позвоночника, повреждения спинного и головного мозга. – Он побледнел, Кира ещё не видела его таким. – Но мне этого всего три дня не говорили, из палаты не выпускали, а потом пришли следователь и инспектор по делам несовершеннолетних. Начался мой личный ад. Ольга в машине сидела за мной, пара ссадин, открытый перелом руки, до сих пор носит платья с длинным рукавом в жару из-за шрама. Она без опекунов, её выписали через несколько дней и отвезли в общество социальной защиты. Психология, терапия.

Младшая сестра моего одногруппника, Ксюша, с которой мы виделись несколько раз от силы, приехала в больницу, как только узнала, и два месяца от меня не отходила. Она только школу закончила. Должна была готовиться к поступлению, но забила на всё. Везде со мной, больница, допросы, психологи, соц. учреждения.

Слава пролежал в реанимации три недели. За это время похоронили родителей. Помогли друзья. И в институте и на заводе собрали денег, достойно похоронили. А вот для Славы нужно было собирать космические суммы, это был не тот случай, когда помогают фонды. Я был готов через себя переступить, умолять людей, чтобы собрать сумму на первую операцию, но я был человеком, который виноват. Какая-то часть собралась, но этого не хватало даже близко. Люди говорили бедный мальчик, как жаль, но его брату поделом. Жёлтая пресса постаралась, прошёл слух, что я был пьяным. И то, по всем экспертизам алкоголя в крови не было, никого не убедило.

Доучился как в тумане, про начало АртЛайф ты примерно знаешь. Спустя два года получил опеку. Оля с 15 лет официанткой работала. Ксюша секретарём. Собрали Славе денег. Помню, белый коридор без окон, с двойными серыми дверями по обе стороны. Ты сидишь и не представляешь, какое время дня, как будто ничего и не существует, ни времени суток, ни времён года. Да вообще ничего, только этот коридор и где-то там операционная. --">