Лидия Анатольевна Сивкевич - Продавец пороха

ей в глаза светило солнце.

— Ну, что, играем дальше или идём в общую комнату что-нибудь новенькое смотреть? — спросила девушка, поправив разгулявшиеся пряди на голове высокого смуглого мальчика по имени Дима.

Толпа загудела голосами, выкрикивая свои предпочтения.

28 детей, возрастом с 11 до 16. Люди. Личности. Двоих похожих не найти. Кто-то теряется в толпе, кто-то выделяется за счёт успехов в учебе, талантов или поведения. Как и в любом обществе, кто-то жаждет быть лучше остальных, превосходить. Кто-то предпочитает не привлекать к себе внимания и из темного угла следит за другими. Они, может, и хотели бы быть такими, как первые, но сдались. Есть и что-то среднее, те, кто раскачивается на качелях, то угрюмо уходя в тень, то стремительно вылетая вперёд.

Положение Арины было весьма спорным. Дети любили. Другого слова не подобрать. Уважали. Спустя три года, наконец, ещё и доверяли. Девочки советовались, мальчики слушались. Не все, большая часть. Воспитатели и преподаватели не понимали, как можно столько времени проводить с чужими детьми, тем более бесплатно, к тому же с множеством требований от законодательства. Доверие детей, пробивной характер и связи делали девушку врагом руководства детского дома.

За все три года волонтёрской работы Арина старалась не выделять никого из детей, с пониманием относилась ко всем судьбам и характерам. Прикладывала усилия, чтобы плыть с ними на одной волне, хоть волна иногда и врезалась в острые скалы. Но вот уже несколько недель к ряду девушка думала об одном из них.

Всегда есть такой ребенок, всегда и везде. Будь то обычный школьный класс или любая без исключений группа детского сада. Проведя несколько часов среди толпы детей, вы очень быстро вычислите того самого ребенка. По поведению, по общению, по эмоциям, ну, или просто заметите, что на него несколько раз строго прикрикнул воспитатель. В детском доме всегда есть такой смутьян и хулиган, с одной только разницей — здесь их много и среди них выделяется один.

Никита был парнем далеко не глупым, именно потому буянил, дрался и сбегал. Как и все, он пытался добиться внимания, но, не отыскав в себе талантов, выбрал гнилой способ. Внимание на него обращалось, однако абсолютно не то, которое необходимо ребенку, а фальшивое. Мальчик не испытывал должного удовлетворения и продолжал куролесить, чтобы получить хоть долю той заботы, что требовалась подростку. Репутация всё больше давила на ребенка, как и взрослые. Другие дети уже не видели в нём отважного лидера.

Арина, пару лет наблюдая за тем, как человечек теряется в мире, не могла больше держать дистанцию. Дважды она пыталась заговорить с ним в общей комнате — парень держал марку недотроги перед остальными. Потом вытянула в кабинет директора, и сразу же поняла свою ошибку — мальчик ассоциировал это место только с руганью и наказанием. Следующим провалом стала попытка разговорить Никиту в кабинете психолога. Разговор не удался, так парень ещё и стащил из её сумки двести рублей, упаковку жвачки и дорогую каллиграфическую ручку. Арина на время решила отступить, как раз тогда и помог случай.

3

Девушка закончила занятия в детдоме и отправлялась домой. Её телефон зазвонил, она ответила и во время разговора с издательством, для которого переводила книгу с испанского, решила пройтись под окнами. Пятую минуту слушая, как редактор рассказывает про издержки, она завернула за угол и тут же сбросила звонок.

— Никитос, там двери есть. — Сказала она тихо.

Парень застыл, вцепившись в трубу, на уровне второго этажа и выругался. Немного подумав, полез обратно к окну третьего этажа, где находился туалет для мальчиков.

— Э-э-э! Куда?! Сюда слазь! Давай, не отступай от задуманного. — Она дождалась, пока парень спустится на землю, взяла его за шкирку и потянула к деревянной беседке у самого забора.

— Что, куда собрался-то?

— Тебе какая разница? — буркнул мальчишка и взъерошил короткостриженные тёмно-каштановые, почти чёрные волосы.

— Да интересно просто, ради чего не страшно шмякнуться об асфальт с третьего этажа.

Парень молчал, она усадила его на деревянную лавку разноцветной беседки и села напротив.

— Николаевне сдашь? — спросил Никита без страха и вины в светло-карих глазах.

— Сдам. Чтобы окно запечатала опять. Поди, не один ты лазишь.

— Только я. — Он скривил в усмешке тонкие, но выразительные губы, так, что на --">