Юлия Т. - Вера (СИ)

Пролог.

Сумерки. Полупустая платформа железнодорожного вокзала. Я стою вместе с моими сыновьями — подростками и смотрю в свинцовый горизонт. Серая пыль уже давно забила ноздри и глотку, отчего сильно мучает жажда. Хочется поскорее сесть в поезд и купить у проводницы чай в металлическом подстаканнике. Как раз в боковом кармане сумки я припрятала пакет с сушками. А потом макать их в черный чай, смотреть в окно и провожать взглядом унылый пейзаж, который очень надеюсь больше никогда не увижу…

Я бежала… Бежала сломя голову… Подальше от этого города, от этого места, пропахшего гнилью, плесенью и предательством. В одной руке свисала дорожная сумка с минимум вещей, а в другой разбитые надежды, разбитая вера, разбитая жизнь. Осколки до сих пор больно вонзаются в моё сердце, а кровь вместе с шансами быть счастливой медленно вытекают из меня, царапая все нервные окончания.

Я всегда считала, что семью нужно сохранять, несмотря ни на что. Но как быть, когда тебя предают? Когда твой самый близкий, самый родной человек воткнул нож в спину? Как быть, когда ты дышать не можешь от причинённой боли? Как быть, когда твоя опора, твой смысл жизни оказались лишь миражом, плодом твоего больного воображения? Как быть?

Ещё недавно я была спокойна за свое будущее. У меня была семья, мой оплот. Я знала ради кого просыпаюсь каждое утро. Знала ради кого живу. Я всегда с любовью относилась к домашним обязанностям. Мне никогда не сложно было утром встать и приготовить мужу и детям вкусный завтрак. Погладить стрелки на брюках, заштопать носки, приготовить на работу рубашку, ничто из этого списка не обременяло меня. Так я чувствовала, что нужна. Ужин в кругу семьи всегда был нашей традицией. И Игорь всегда успевал к нему.

Когда что-то пошло не так? Когда я пустила всё на самотёк? Когда я стала с упорством ослицы закрывать на всё глаза?

Столько вопросов роится в моей голове. Столько боли. Столько обиды…

У моего мужа оказалась другая семья. Другая женщина, другой сын… А самое страшное, что именно она весь последний год содержала нашу семью…

Даже сейчас, прокручивая это в своей голове, мне становится также мучительно больно, как и в тот момент, когда я узнала об этом…

Сейчас я возвращаюсь домой. Бегу от этого кошмара, от этого уродства реальной жизни. Что меня ждёт на родине, я не знаю. Наверное, никто и ничто. Но оставаться здесь больше не имеет смысла. А там, кто знает…

Гудок поезда приближается и протяжно кричит, что дома я обязательно соберу себя по кусочкам. Научусь заново жить, научусь быть счастливой. Но уже без Игоря. И я верю ему…

1.

1998 год.

Я показываю три билета проводнице в синем костюме с розовой помадой на губах. Она, чавкая, жует жвачку и внимательно сверяет моё лицо с фотографией на паспорте. Пару раз прищуривается и наконец возвращает документы. Я помогаю Сашке с Пашкой запрыгнуть в поезд и следом плетусь за ними.

В плацкартном вагоне на удивление тихо. Слышен только чей-то храп, нечастое перелистывание газеты, шелест карт и тихие голоса со словом: бита.

Наши места оказываются у туалета. Может и к лучшему. Не придется утром стоять в очереди. Кидаю сумку на полку и помогаю сыновьям снять с их хрупких плечей рюкзаки. Вижу в их одинаковых глазах испуг и непонимание. И я знаю почему. Они ждут, когда я заговорю. Но к объяснениям я пока не готова. Не сейчас.

Как сказать им, что их папа оказался двоеженцем? Альфонсом? Такое детям не говорят. А подходящую причину почему мы сбегает от него впопыхах я ещё не придумала.

Я вышла замуж в 18 лет. Причина простая. Влюбилась. Поступила в государственный институт на инженера-энергетика на бюджетное место. На первом курсе познакомилась с одногруппником Игорем и завертелось. В итоге институт я так и не закончила. Сначала родила Сашку, а через два года Павлика. Были конечно мечты возобновить учебу. Но Игорь настаивал, чтобы я оставалась дома с детьми. А зарабатывать он будет сам. Я не спорила. Моя мама всегда прислушивалась к папе. Поэтому в моей семье я поступала точно так же. Когда муж закончил институт, его распределили в Саратов на завод ведущим инженером. И я как послушная жена декабриста последовала за ним с двумя маленькими детьми. Нам выделили комнату в

--">