Анна Аникина - Вслед за солнцем

турецкой крови у них нет. Это восточно-славянские предки. Проявились серыми глазами у Митко и Кирила. Остальным достались вполне традиционно болгарские — темно-карие.

Митко пришлось протянуть руку за чашкой с кофе. И тогда он позволил себе коротко глянуть на соседку. С возрастом угадал. Меньше двадцати. Правда не ясно, пятнадцать или девятнадцать. Миниатюрная. Волосы… Олеле, боже! Длинные, просто собранные в косу. Совсем светлые с солнечно-рыжим отблеском. И две неожиданно бирюзовые пряди возле лица.

Пялиться было бы неприлично. А цвет глаз он разглядеть не успел. Зато узнал имя. — Ася, будешь шоколадку? — спросила женщина, очевидно мама девушки.

Ася? А как же полностью? Асият? На мусульман они не похожи. — Будете шоколад? — неожиданно, минуя дочь, женщина протянула маленькую плитку Митко. — Да, спасибо, — ответил он по-русски и улыбнулся маме Аси. Заодно второй раз глянул на девушку.

Она вскинула на него глаза. Яркие. Серые. В длинных пушистых светлых ресницах. Подняла брови, похожие на беличьи хвосты. Высокие скулы, полноватые губы. Аккуратные уши с крохотными серёжками-камушками. В левом три в ряд. У Митко была фотографическая память на лица. Ему хватило доли секунды, чтобы разглядеть детали, не переходя грани приличия.

Значит русские. В феврале в Софию могут лететь только лыжники. Из столицы недалеко до курортов.

Шоколадка с маленькой девочкой в платке на обёртке таяла во рту. Митко очень любил русский шоколад. Зная это, его "русская" тётка Дарья каждый год привозила ему такой гостинец из Москвы.

Стюардессы пошли по проходу, собирая стаканчики и мусор. Скоро посадка. Зажглось табло "Пристегнуть ремни". Самолёт резко пошёл вниз. На этом участке полёта часто начинало трясти. Внизу горы, воздушные потоки возмущенные.

Митко увидел, как вцепилась в подлокотник Ася. Побледнела. Потерла кончиками пальцев ухо. Закусила губу. Видимо, ей больно. Уши заложило. Митко хотелось сейчас хоть как-то ей помочь. Он подумал, что если бы Ася была его девушкой, он бы сейчас обнял её и гладил по голове, успокаивая.

Пришлось одернуть себя. Что за мысли в голове у тебя, Димитр Тодоров? Куда тебя несёт? Уйми уже свою фантазию.

Ася часто и поверхностно дышала совсем рядом. Митко полез в рюкзак. Достал леденцы в коробке. — Хочешь ли бонбони? — получилось на смеси болгарского и русского. Он протянул коробочку Асе. — Спасибо, — ответила она еле слышно. Выбрала лимонную.

Митко из вежливости предложил конфеты и её маме. Та отказалась. — Бери ещё. Тебе нужно глотать. Скоро кацане, — он судорожно вспоминал русское слово, — земля, — получилось коряво. Вот что значит, с лета не было практики.

Ася только кивнула. Взяла ещё мятную. А Митко разглядел её руки. Забавный маникюр как раз мятного цвета на акууратных ногтях. Тонкая кожа, изящные длинные пальцы. Может она пианистка?

Глава 3

Самолёт рывком коснулся земли, подскочил, потом наконец прокатился по полосе, резко оттормаживая.

Асе было всё ещё больно. Хотя леденцы очень помогли. Она выдохнула с облегчением, когда полет наконец закончился.

Единственный положительный момент — красивый парень в соседнем кресле. Ей и сесть рядом было сначала страшновато. Но мама хотела сидеть у прохода ближе к отцу. Пришлось аккуратно помещаться в среднем кресле, стараясь не задеть соседа.

Тот явно устал. Прикрыл глаза. Было интересно, какая музыка у него в наушниках. Ася успела разглядеть длинные тёмные ресницы, крупный нос, волевой подбородок и будто нарисованные губы. А ещё широкую золотую цепочку, убегающую под светлый джемпер, крепкую фигуру и длинные ноги. У неё было достаточно времени. Парень, кажется, спал.

Когда развозили напитки, ей очень хотелось кофе. Но почему-то подумалось, что он может быть невкусным. Она взяла чай с лимоном. К нему полагался турецкий десерт что-то вроде чак-чака. Справа раздался мягкий взрослый баритон. Парень по-английски попросил кофе. Значит болгарин. Мимо Аси за чашкой потянулась рука. Она подумала, что с таких мужских ладоней можно картины рисовать.

Сравнивать парня из соседнего кресла с Асиным школьным кавалером Пашей Еремеевым не хотелось. Выходило совсем не в пользу последнего. Хотя, если разбирать детально, совсем не ясно, почему.

Еремеев блондин. Это само по себе не недостаток. Но он какой-то бледный блондин. Будто акварельный. Теперь Асин внутренний голос пытался как-то защитить Пашу. --">