Х. Д. Карлтон - Преследуя Аделайн

унаследовал этот дом от своих бабушки и дедушки. Мои прадедушка и прабабушка построили трехэтажный викторианский дом в начале 1940-х годов кровью, потом, слезами и жизнями пяти строителей.

Легенда гласит — вернее, бабушка гласит, — что дом загорелся и убил строителей на этапе возведения конструкции. Мне не удалось найти никаких новостных статей об этом печальном событии, но от душ, которые обитают в поместье, веет отчаянием.

Бабушка всегда рассказывала грандиозные истории, от которых мои родители закатывали глаза. Мама никогда не верила ничему, что говорила бабушка, но я думаю, что она просто не хотела верить.

Иногда я слышу шаги по ночам. Это могут быть призраки рабочих, погибших во время трагического пожара восемьдесят лет назад, или тень, которая стоит возле моего дома.

Наблюдает за мной.

Всегда наблюдает за мной.

Глава 1

Манипулятор

Иногда меня посещают очень мрачные мысли о моей матери — мысли, которые никогда не должны возникать у здравомыслящей дочери.

Иногда я не всегда в здравом уме.

— Адди, ты ведешь себя нелепо, — говорит мама через динамик моего телефона. Я смотрю на него в ответ, отказываясь спорить с ней. Когда мне нечего сказать, она громко вздыхает. Я морщу нос. Меня поражает, что эта женщина всегда называла Нану драматичной, но при этом не видит своего собственного таланта к драматизму. — То, что твои бабушка и дедушка подарили тебе дом, не значит, что ты должна в нем жить. Он старый, и все в этом городе только выиграют, если его снесут.

Я ударяюсь головой о подголовник, закатываю глаза вверх и пытаюсь найти терпение, вплетенное в испачканную крышу моей машины.

Как я умудрилась пролить туда кетчуп?

— И если тебе не нравится, это не значит, что я не могу в нем жить, — сухо ответила я.

Моя мать — сука. Простая и незамысловатая. Она всегда ходила с высоко поднятой головой, и я не могу понять, почему.

— Ты будешь жить в часе езды от нас! Это будет невероятно неудобно для тебя, чтобы навещать нас, не так ли?

О, как я вообще выживу?

Почти уверена, что мой гинеколог тоже живет в часе езды, но я все равно делаю над собой усилие и хожу к ней раз в год. И эти визиты гораздо болезненнее.

— Нет, — отвечаю я, нажимая на кнопку «П». С меня хватит этого разговора. Моего терпения хватает только на шестьдесят секунд разговора с мамой. После этого я выдыхаюсь и не хочу больше прилагать никаких усилий, чтобы поддержать разговор.

Если не одно, то другое. Ей всегда удается найти, на что пожаловаться. На этот раз это мой выбор — жить в доме, который мне подарили бабушка и дедушка. Я выросла в поместье Парсонс, бегала с привидениями по коридорам и пекла печенье с бабушкой. У меня остались приятные воспоминания — воспоминания, которые я не хочу отпускать только потому, что мама не ладила с бабушкой.

Я никогда не понимала напряженности между ними, но когда я стала старше и начала понимать мамину язвительность и скрытые оскорбления, все стало понятно.

У Наны всегда был позитивный, солнечный взгляд на жизнь, она смотрела на мир через розовые очки. Она всегда улыбалась и напевала, в то время как мама проклята вечной угрюмостью на лице и смотрит на жизнь так, как будто ее очки разбились, когда их вытащили из бабушкиного влагалища. Я не знаю, почему ее характер так и не развился дальше дикобраза — ее никогда не воспитывали колючей стервой.

Когда я выросла, у моих мамы и папы был дом всего в миле от поместья Парсонс. Она едва терпела меня, поэтому большую часть своего детства я провела в этом доме. Только когда я уехала в колледж, мама переехала за город в часе езды. Когда бросила колледж, то переехала к ней, пока не встала на ноги и моя писательская карьера не пошла в гору.

А когда это произошло, я решила путешествовать по стране, так и не осев на одном месте.

Бабушка умерла около года назад, оставив мне дом по завещанию, но мое горе помешало мне переехать в Парсонс-Мэнор. До сих пор.

Мама снова вздыхает в трубку.

— Я просто хотела бы, чтобы у тебя было больше амбиций в жизни, вместо того чтобы оставаться в городе, в котором ты выросла, милая. Сделай что-то большее в своей жизни, а не прозябай в доме, как твоя бабушка. Я не хочу, чтобы ты стала такой же никчемной, как она.

На моем лице появляется рычание, ярость разрывает мою грудь.

— Эй, мама?

— Да?

— Отвали.

Я кладу трубку, со злостью ударяя пальцем по экрану, пока --">