Вера Мелентьева - Осколки прошлого (СИ)

Осколки прошлого

Пролог

Прижмись ко мне в последний раз, Твой запах до смерти родной Мы уничтожили следы Но он останется со мной В груди гуляют сквозняки Но только осень ни при чем И не друзья, и не враги И не простил, и не прощен

Д. Арбенина, «Неторопливая любовь»

Наше время.

Я лежала около бассейна, прикрыв глаза, с бокалом холодного мохито, и наслаждалась жизнью. Она и правда была великолепной: мой муж был чертовски красив, дьявольски богат и любил меня до умопомрачения. Но как водится, и ложка дегтя присутствовала в этой огромной бочке меда: два года назад мы отправились в круиз по Индийскому океану, наш корабль потерпел крушение, меня спасли, но я успела нахлебаться воды, да так, что напрочь забыла всю свою жизнь. Единственное, что я помнила — это то, что вода таит в себе опасность, а большая вода — смерть. По этой причине в моих руках было мохито, а не газировка, и отдых около бассейна ограничивался отдыхом около бассейна. Два года назад, даже стоя под душем и чувствуя как капли воды бьют по лицу, я испытывала неподдельный ужас. Упорная работа моего психоаналитика приносила свои плоды, и хотя я по-прежнему ничего не помнила, ночные кошмары отступили.

Мой покой был нарушен громким «Плюх!». Я нехотя, приоткрыла один глаз. Не сразу, сообразив, в чем дело, потеряла драгоценные секунды, таращась по сторонам. Когда мой взгляд зацепился за маленькое тельце, стремительно идущее ко дну, время на раздумья не оставалось. Я мгновенно бросилась в воду. Не смотря на то, что мои мышцы слаженно работали во спасение ребенка, мозг отчаянно складывал картинку моей прошлой жизни.

Как только я погрузилась под воду, тут же почувствовала, как что-то сильно давит на мой затылок, мешая мне вынырнуть на поверхность и сделать спасительный глоток воздуха. Картинки одна ужаснее другой сменяют друг друга, перемешиваясь в причудливом калейдоскопе. Я инстинктивно начинаю барахтаться руками, и вот, когда последние силы покидают меня, когда перед глазами проносится вся жизнь, кто-то выдергивает меня на поверхность. Жадно хватая воздух, успеваю лишь бросить:

— Меня зовут Полина Ковалева! Мой муж сотрет вас в порошок!

Не успев сделать спасительный глоток воздуха, вновь оказываюсь под водой. Понимаю, что вряд ли еще увижу белый свет, но слышу знакомый голос и погружаюсь в небытие.

— Какого хрена тут происходит?!!

Вынырнув на поверхность с маленьким тельцем, увидела его. Чудовище, называющее себя моим мужем. Он как раз подошел к бассейну и помог мне выбраться.

— Что произошло? — заговори он раньше со мной подобным тоном, я бы сразу все вспомнила, но дьявол — великий путаник.

Подлетевшая няня тут же принялась оказывать первую помощь, хотя ее дальнейшая судьба была уже предрешена. Кирюша — двухлетний племянник моего мужа, свалился в бассейн, пытаясь достать упавшую туда машинку.

А я так и таращилась на Глеба, ни в силах, произнести ни слова. Человек, делавший меня счастливой последние два года, построил это счастье на абсолютной лжи.

— Детка, ты в порядке? — он прижал меня к себе и уткнулся в макушку. — Я знаю, чего тебе это стоило! Ты очень храбрая девочка! Ты — молодец!

С того случая у бассейна прошло несколько дней, я не могла собрать воспоминания в единую картину, но помнила многое. Глеб это понял. Интернет — вещь полезная, и при желании там можно найти много интересного, минуя архивы, официальные запросы и остальные бюрократические проволоки. Я так и сделала, и, потратив несколько дней, нашла его. Заголовки местного издания одного провинциального города гласили: «Ковалев Климент с супругой на приеме у мэра», «Ковалев Климент потерял супругу в авиакатастрофе». Фото прилагалось. Полина Ковалева. Ковалева, не Бессонова.

Я не раз ловила на себе взгляд Глеба, с интересом разглядывающий меня, и тон с нотками издевки. Он будто пытался спровоцировать, прощупать, что именно я вспомнила. Мне это надоело, и как-то за ужином я спросила в лоб:

— Это ты — причина моей амнезии?

— Нет, но если бы я раньше знал о таком чудесном способе сделать тебя послушной, непременно бы им воспользовался, — ухмыльнулся Глеб.

— Ничто человеческое тебе не чуждо и домашнее насилие в том числе.

— Брось, насилие, по большей части моральное — твой конек, — Глеб отложил приборы и спросил полушепотом — Скажи, за это время --">