Алиса Лунина - За пять минут до января

искренность не находит отклика. Андрей смутился и пробормотал, что подумает.

Что ж, до Нового года остается два дня, и теперь самое время вернуться к этому разговору.

Лиза набрала телефонный номер Андрея:

— С наступающим! Ты где сейчас? Опять на репетиции?

— Да, репетируем «Рождественскую», — устало выдохнул Андрей.

— Послезавтра Новый год… — вздохнула Лиза. — Мы будем его встречать вместе?

Молчание, как будто связь прервалась.

— Ты меня слышишь? — отчаянно выкрикнула Лиза.

— Извини, у меня много работы. Я жду важный факс из Америки, давай я перезвоню тебе позже…

Короткие гудки… Лиза застыла с трубкой в руках — как все это понимать?!

Она подошла к зеркалу и с пристрастием оглядела себя: мелирование и укладка от известного стилиста, роскошное платье. Тридцать девять ей никак не дашь (даже при дневном освещении — максимум двадцать семь), и вес идеальный — 53 кг, но, видимо, все-таки что-то с ней не так…

От обиды на Андрея Лиза расплакалась, как девчонка. Да, в этот момент богатая, успешная, талантливая (что отнюдь не синонимы), красивая, известная на всю страну Лиза Барышева чувствовала себя несчастной. И что с того, что она на всех телеканалах, носит одежду известных брендов и в спа-салоне за пару посещений оставляет сумму, равную месячному жалованью какой-нибудь конторской служащей?! Счастье, как безжалостно и беспощадно поняла Лиза, совсем не в этом. То, чего бы ей хотелось, — недоступно. Ее счастье не купишь ни за какие деньги и не вымолишь у судьбы.

* * *

Андрей снял трубку.

— Андрей Савицкий? Вы получили наш факс? — поинтересовался глава крупнейшей в США звукозаписывающей компании Джон Берри.

Андрей подтвердил, что факс принят.

— Когда вы подпишите документы? — спросил Джон.

Андрей замялся, не зная, что ответить. Странная ирония судьбы — вот перед ним лежит контракт, за который многие музыканты отдали бы все на свете, включая бессмертную душу (фактически этот контракт — пропуск в мировую известность, подарок на Новый год от известнейшей музыкальной компании, замри и не выдохни от счастья!), а он почему-то пребывает в замешательстве и не спешит радоваться. Так что все-таки ответить? Пауза затягивается, и молчать уже неприлично.

— Джон, в России сейчас начинаются новогодние праздники… К тому же шестого января у меня премьера «Рождественской симфонии»… Можно я отвечу вам после праздников?

— У вас есть какие-то сомнения? — удивился Джон.

— Нет… Но я должен все обдумать…

— Что ж, отложим переговоры на неделю… Как принято говорить у вас в России: с наступающим! — рассмеялся Джон Берри.

Андрей вздохнул — конечно, по логике вещей он должен быть сейчас не просто довольным, а прямо-таки излучать счастье, а он… Загадочная русская душа! Разве ее поймешь?…

Сразу после разговора с Джоном позвонила импрессарио Андрея Елена.

— Ты получил по факсу контракт? — с места в карьер взяла Елена.

— Да, — ответил Андрей.

— И что?

— Ничего.

— Ты не рад? — удивилась Елена.

— Почему? Рад, — сказал Андрей нарочито жизнерадостным голосом. Похоже, вышло не слишком убедительно, потому что Елена переспросила:

— Что-то случилось? Поссорился с Лизой?

Услышав про Лизу, Андрей почувствовал раздражение — при чем здесь вообще Лиза?

— Мы же так долго мечтали о контракте с этой компанией… — растерянно сказала Елена. — Ты ведь понимаешь, какие это перспективы?

— Я все понимаю, — рассеянно сказал Андрей. — Я и не отказываюсь от этого предложения. Но мне надо подумать. Не так просто решиться уехать из России на три года. За праздники я приму решение.

— Андрей, ты устал, тебе надо отдохнуть… Набраться сил перед премьерой, до шестого еще целая неделя.

Андрей хотел было сказать ей, что в последние дни подумывает о том, что премьеру нужно отменить, но, представив несчастное лицо Елены, промолчал. Зачем портить человеку настроение, особенно перед Новым годом?! В конце концов, это его личные проблемы, в которых никто не виноват…

Сегодня, во время генерального прогона своей «Рождественской симфонии», композитор Савицкий вдруг понял, что ее финал «провисает», не согласуется с общей идеей, словно бы вся симфония существует сама по себе, а финал взят из совершенно другого произведения — деструктивный, слишком громкий, пафосный. В нем нет необходимой тишины и какой-то --">