Фло Ренцен - Чужие

Фло Ренцен Чужие

(Бес-)Конечная

роман без начала

Действие происходит во время пандемии

Глоссарик в конце главы

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ЧУЖИЕ

— Че смотрите?.. Не впечатляю?..

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Коробка Пандоры или Arm, aber sexy

— Че смотрите?

Другого начала не было.

Была только «Плюшка», эта странная кольцевая неподалеку от Ку‘Дамма.

Ее достроили недавно. Город у нас здоровенный и это только так говорится, что легкий на подъем. Один из наших мэров вообще говорил про него: бедный, но сексуальный — arm, aber sexy. Так и сказал.

Но дело не в том, что стройки тут и без коронавирусов длятся бесконечно — вон, в самый разгар пандемии открыли кольцевую, а все даже не поверили. И не в том, что моя проектная контора не выиграла того тендера — что странная она — это я не из зависти так говорю. Нет, не в этом дело.

Дело в том, что у кольцевой этой форма восьмерки. Глянь сверху — увидишь красивую, непривычную в градостроительном дизайне Бесконечность. Я называю ее «Плюшкой» или Plunder — смотря, с кем разговариваю. А то Бесконечность, то есть, Unendlichkeit — это ж долго слишком. А местное берлинское наречие любит поприкалываться c легкостью, оставаясь при этом серьезным. И на все находит простое, но хлесткое название.

«Плюшка» совсем близко от работы, там рядом моя станция.

Бесконечность. Мне скоро выходить — сейчас опять ее увижу.

— …Че смотрите?..

Да нет, сейчас я мало что вижу. Не потому, что теперь самый центр и мы под землей — просто глазам не хочется смотреть, и я их то и дело закрываю. Недосыпы-переработки, питание однообразное, все больше разжиженным кофеином. Есть такая стадия усталости — беспомощность. По-моему, у меня сейчас так.

Еще, по-моему, только что сотка потренькивала, а я не взяла опять. Устала бесконечно. Плюшечно. Пасую перед банальными вещами. Не потому, что надоело — нет сил нажать на кнопочку наушника. Не вру.

Смотрю на сотку — молчит, зараза.

— Че смотрите?

Мужской голос говорит по-русски, а я до того устала, что теперь только услышала.

— Я на вас не смотрела, — отвечаю также по-русски.

— Мгм. Эт правильно.

Если «эт правильно», тогда я просто обязана взглянуть, хотя бы ему назло.

Взглянула.

Видимо, лицо надо было сделать попроще.

— Не впечатляю? Блять, ну телка кинула. Че, по мне видно, да?

Решаю, что благоразумнее не отвечать.

— Киданула, сука. Все бабы — суки.

Его глаза яростно жгут меня — волком смотрит. Серым волчищем. Глаза, что ли, серые?

Присматриваюсь: нет. Это я придумала, что серые, потому что они… серые. Но с янтарным блеском. Да, волк. Чертовщина какая-то.

От него несет куревом, сам какой-то взъерошенный. Помят, щетина, едва уловимый перегар — и все-таки не бомж вроде. Молодых русских бомжей я здесь не видела.

Я не морщусь, не пересаживаюсь — и не боюсь ни капельки. Наоборот, нахожу его забавным. Он угрюм, обижен, вот и покусывается. Как будто жалуется, что обидели его. Ну как его, такого, бояться?

— Все суки, — не унимается он. — Думаете, не так? «Так-мне-и-на-а-адо?» По вам видно — думаете.

— Ничего я не думаю, — произношу, откидывая назад голову. — Устала думать. А насчет сук — так это вам видней.

Он вдруг резко всхохатывает, и огонь в его глазах уже больше не яростный — он веселый такой:

— Браво, детка. Страйк.

— Чего это вы со мной фамильярничаете… и тыкаете мне… — даже не спрашиваю его — устало-оглушенно констатирую факт.

— Тыкаю? А это мысль… Чего?

Последний вопрос, заданный с недовольством, что прервали его, направлен не ко мне, а к полной, сильно накрашенной девушке-контролеру прежде, чем та успевает сказать ему:

— Наденьте маску, пожалуйста.

— Нету, — пожимает он плечами. — Забыл.

— Тогда вам придется выйти.

— Три-гэ зато есть. Три-гэ хотите посмотреть? — предлагает он вызывающе, показным жестом тянет руку куда-то в сторону ширинки.

— Нет. Выходите.

«Три-гэ» его она не проверяет.

Сейчас он пошлет ее, к ней подвалит подкрепление — два дюжих мужика, тусующихся тут же, на подхвате. Начнется перепалка, проверка билетов-документов, если они у него, конечно, есть.

С тоской понимаю, что, каков бы ни был исход сих назревающих разборок, мне не удастся покемарить до моей станции. Однако заранее жалко мне становится не себя, а его. Прикрываю глаза до «щелочек» и, пошарив в кармане плаща, молча протягиваю ему запасную --">