Николай Иванович Хрипков - Свет и тьма, или Поэма о трех девицах

Я бы очень им гордилась.

За моей спиной шептались:

«Это ведь жена такого!

Как ей сильно повезло!»

Ну, а зависть? Что мне зависть?

Пусть злоречат за спиною.

Это же вполне нормально.

Где ж на всех набраться славы.

Это же удел отдельных!

Вот каким я вижу счастье.

Вот хочу какого мужа!

И другого мне не надо.

Лучше старой девой буду,

Чем с каким-то трактористом

Или скотником сойдусь.

Ах!

И вновь вздохнула Вера.

— Как хочу я быть счастливой.

Вам хочу я тоже счастье.

Вы мне лучшие подруги.

Любочка была всех ниже.

Круглолица, словно солнце.

Губки бантиком. А щечки

Алым пламенем горят.

Нрава легкого, простого.

Голос звонкий, но негромкий.

Ни о ком дурного слова

Никогда не говорила.

Ничего не пожалеет.

Если просят, не откажет.

И поэтому в деревне

Очень Любочку любили.

Старичок к ней повернулся.

— Очередь твоя настала.

Что желаешь ты, девица,

Не стесняйся, говори!

Улыбнулась, поглядела

На своих она подружек.

Те ей тоже улыбнулись.

— Ну, чего ты? Говори!

— Одного хочу. Любви я.

Чтобы мне такой попался,

Чтоб его любила сильно,

Чтобы он любил меня.

Остальное же неважно.

Кто он будет, безразлично,

Бедный или же богатый,

Из деревни, городской ли,

Толстый или же худой.

И конечно же, детишек

Вместе с милым воспитать.

Счастье — это если любишь,

Если жить отдать готова

За родного человека,

Если только им живешь.

И на край земли без страха

Ты за ним пойдешь. Такого

Я хочу найти супруга.

Только прыснули подружки.

— Ну, и дура ты, Любаша.

Хоть любовь важна, конечно,

Только ей сыта не будешь.

И потом. Любовь уходит,

Угасает постепенно.

Верить же в любовь до гроба –

Это глупо же. Поверь!

Лишь безмозглые девчонки

О любви мечтают вечной.

Ну, а жизнь, давно известно,

Переменчива весьма.

Он тебя сегодня любит,

Завтра повстречал другую

И за нею приударил,

О тебе же позабыл.

На земле живи, подруга,

Не витай, как птица, в небе.

На бобах остаться можешь

Со своей любовью вечной.

— Ну, и пусть! — сказала Люба.

— Замуж без любви не выйду.

Я один расчет приемлю:

Или любишь, или нет.

— Что втолкуешь малахольной?

Ничего! Дойдет, но поздно.

А судьбу свою сломаешь,

Будешь локоток кусать.

— Может, буду. Я не спорю.

Но иначе не смогу я.

Вы меня не осуждайте.

Уж такой я родилась.

— Родилась она… Смотрите!

Несусветная дуреха!

Ты советы наши слушай

И тогда не пропадешь.

Вдруг подруги оглянулись.

Старичка-то рядом нету!

Глава первая

Раньше всех встают доярки

И шагают к магазину,

На крыльце сидят и Юрку

Бортового ждут они.

Наконец пришла машина.

Лезут, словно альпинисты,

Сильно тужась и кряхтя.

— Все собрались? — крикнет Юра.

— Все.

Ветврач сидит в кабине.

И поедут к летней дойке,

Что стоит у темной речки.

Знает каждая доярка

Всех своих коров. Привяжет,

Вымя им водой подмоет

И подключит аппарат.

После дойки на машине

Не смолкают разговоры.

И пока домой приедут,

Сплетни все переберут.

Через слово матерятся,

Как сапожники, нисколько

Не стесняясь. Что такого?

Здесь же бабы все свои.

— Что ты, Надя, приуныла,

В растудыт твою туды?

Может, щупать перестали?

Залетела, может быть?

Так они захохотали

И друг друга бьют по спинам,

И икают, и плюются,

Что машина затряслась.

Но шофер не испугался.

Он видал и не такое.

И взорвись граната рядом,

Бровью даже не повел бы.

Кто с доярками работал,

Тот душою закалился.

И ему тогда не страшен

Ни шайтан, ни гром небесный.

Будь на то моя бы воля,

Я бы всех силовиков

Отправлял бы в коллективы

К нашим доблестным дояркам.

Через месяц получили б

Закаленных духом, крепких,

Настоящих мужиков.

Всех горластей — это Люська.

«Баба-гром» — так говорится

Про таких. Любому глотку,

Если спорит с ней, заткнет.

Голос зычный, грубый, хриплый,

Как труба Иерихона.

Рявкнет, стены затрясутся.

И похожа на медведя.

Руки сильные, а ноги –

Два столба. Под зад коленом,

Если даст она кому-то,

Улетит, как мяч футбольный.

Всех на свете проклинает,