Мария Анатольевна Акулова - Моя в наказание (СИ)

На седьмом гудки прерываются. Я слышу растерянное:

— Алло…

До этого сердце замедлилось, а сейчас вообще на стоп. Я смотрю на Сафие внимательней, пока она болтает.

На губы. Брови. Волосы. Нос.

Блять, я всё узнаю. Только глаза другие. Чьи глаза, Салманов? А лет ты сколько насчитал?

Сам себе недоговариваю.

— Алло, Айлин?

Спрашиваю нейтрально. Слышу:

— Да. С кем я…

В ушах шум. В голове — взрыв. Угадал.

Надо дальше говорить.

— Я с вашей дочкой на площади. Она вас потеряла.

— Слава Аллаху, — шепчет. Я слышу, как рвано дышит и стучит каблуками. Куда ты, блять, бежишь уже? Добегалась. — Спасибо вам! Где на площади? Я бегу. Вы мне скажите…

— Мы возле стеллы вас подождем.

— Хорошо, я бегу! Спасибо вам! Спасибо! А как вас…

— Под стеллой ждем.

Скидываю и снова смотрю на девочку.

Ей может быть даже неуютно, потому что я — слишком внимательно.

— Мама идет?

Киваю.

— Ну хорошо, — малышка улыбается и начинает смотреть по сторонам, выглядывать. — А с какой стороны она появится, Айдар?

Спрашивает, мажет взглядом, и снова вокруг.

— Не знаю, Сафие. Но мы ее не пропустим.

Поднимаюсь, раскрываю свою ладонь, за которую девочка тут же хватается. Делаю несколько шагов, опускаю взгляд и понимаю, что навыка хождения с детьми у меня нет, я толкаю ее в человеческие жопы, закончится тем, что её так затопчут.

Наклоняюсь и беру подмышками, поднимаю на руку.

Ей нравится.

Она смотрит на меня. Я тоже. Улыбается. Ресницами хлопает.

Блять. Таких совпадений не бывает.

Просто, блять, не бывает.

Или все же?

— У тебя под глазом родинка, — она тычет, я киваю.

— Ага.

— Мама говорит, у моего бабасы^[1] тоже такая была.

— А что с бабасы случилось?

Вздыхает, плечами жмет.

Судя по всему, и от бабасы тоже Аллах бережет. Сдох, наверное. В тюрьме или как?

Нужно держаться. Нужно не злиться. Но это, сука, сложно.

Я уже пять лет не прокурор, но Айлин-ханым по-прежнему расщелнуть легче, чем орех.

На бирке у дочки написан был номер и имя ребенка. А вот свое она дописать забыла.

Только я не забыл. Ни черта не забыл. Вплоть до голоса.

Аллах берег, как мог, а другие боги к бабасы таки привели. Но Сафие об этом я пока не скажу.

Хочу в глаза бывшей жены посмотреть, для начала.

* * *

Я жду появления бывшей жены напряженно, но первой ее все равно видит Сафие.

Начинает крутиться на руке и тычет пальцем в одну из сторон, сообщая:

— Мамочка!!!

Машет ей. Я разворачиваюсь.

Не умей я вовремя отключать эмоции — до своих лет скорее всего не дожил бы. Особенно важно сделать это сейчас.

Я делаю.

Смотрю на нее, как на просто женщину.

Только как не увидеть, что стала ещё красивее? Изменилась и в то же время совсем нет. Я вычеркнул её из жизни и договорился с собой, что таких ошибок больше не совершаю. Но сейчас слежу, как бежит, и вспоминаю, блять, почему совершил.

Она чем-то похожа на француженку. Длинные тяжелые волосы вьются и подпрыгиваю на каждом шагу. По стройным ногам струится юбка ниже колена. Как те, что носила до нашего брака.

Она в стрессе, движения рваные, но все равно ей свойственно неповторимое изящество. Я ни до, ни после таких не встречал.

Ещё Айлин совсем не поправилась. Как была тонкой-звонкой, так и осталась. А сколько ей сейчас? Двадцать шесть?

А мне? Блять, не помню…

Она останавливается и крутит головой. Не видит нас с Сафие. Это ее тоже, наверное, Аллах бережет. От шока.

В том, что шок будет, я не сомневаюсь.

Айлин делает оборот вокруг оси, а я еще несколько секунд впитываю воспоминания о ней, пока могу себе позволить это сделать.

Потом кривлюсь, потому что Сафие прямо мне на ухо громко кричит:

— Мамочка!!! — И Айлин резко дергается в нашу сторону.

Сначала она видит дочь. Момент встречи их глаз — наверное, бесценен. Я впитываю его, хотя и понятия не имею, зачем мне. Во взгляде Айки сразу и радость, и облегчение, и волнение, и даже злость.

Она какая мать вообще? Строгая или добрая? Первое — вряд ли. Подозреваю, Сафие можно всё. И папы, чтобы ограничивал, рядом нет. Или есть? Не папа, но мужик какой-то рядом же есть?

Дальше взгляд Айки съезжает с лица дочери на мое. И вот это, конечно, атас. Только мне ее нихуя, блин, не жалко.

Злюсь.

Глаза расширяются. Сочные губы --">