Глафира Душа - Привет, Ангел

постоянно задевал ее локтем… Вернее, даже не задевал, а специально подталкивал, выкрикивая поминутно:

– Смотри, смотри, чего творят!

– А судья-то, судья куда смотрит?!

– Глянь, опять промазали!

Она уже и отодвигалась, и рюкзак свой ставила между ним и собой, и прижималась к мужчине слева, но все было бесполезно. Тот все равно доставал ее то локтем, то рукой, в азарте хватая Риту за руку или за плечо, а то и за колено:

– Нет, ты смотри, они ж ничего не могут! Ни бегать, ни ударить!

Или:

– Ну! Ну! Вот сейчас! Давай! Бей! Ну, урод!

И все в том же духе.

Мужчина, находящийся слева, тоже «болел», но как-то спокойней. К нему все больше и отодвигалась Рита, не заметив, что в какой-то момент прижалась совсем уж тесно. Мужчина посмотрел на нее, потом на соседа, на рюкзак между ними… Быстро и, главное, правильно оценил ситуацию и спросил:

– Вам неудобно?

– Ой, извините! – Рита выпрямилась и чуть отстранилась.

– Да ничего страшного. Если хотите, поменяемся местами!

– Пожалуйста! – Рита не скрывала облегчения и благодарности.

Они пересели. Рите теперь было вполне комфортно. Тот, кто толкался, этой перемены мест как будто и не заметил и продолжал активно проявлять свои эмоции. Но новый сосед одним движением осадил его, и тот, немного остыв, переключился на соседа с другой стороны.

Трибуны орали, свистели, кричали, улюлюкали, поддерживали свои команды речевками, пели гимны, хлопали, топали, размахивали шарфами и флагами, скандировали имена своих кумиров, надрывали нервы в самых острых моментах игры, подпрыгивали, становились на сиденья, рукоплескали, ругались, злились, огорчались, восхищались, радовались… Трибуна представляла из себя живой организм – мощный, сильный, высокоэнергетичный, агрессивный, импульсивный, подвижный… И только эти двое – Рита и ее сосед, непонятно по каким законам оказавшиеся в этой бурлящей массе, спокойно сидели рядом и разговаривали. Как-то они выпали из всеобщего потока: взрослый мужчина и юная девушка. Они так и вышли вдвоем со стадиона, поехали в кафе, потом к ней в гостиницу, потом к нему в гостиницу, потом опять в кафе, потом еще куда-то…

Нет, периодически Рита возвращалась в свой номер, виделась со своими ребятами, но все мысли, чувства, желания были заняты только Алексеем. Так звали ее нового знакомого.

В Москву вылетали с разницей в два дня. Алексей провожал. Рите казалось, что на этом месте – в момент проводов – наступит конец их отношениям. Ну что ж? Она, наверное, даже готова была согласиться с этим. По крайней мере, теоретически. А что? Курортный роман. Ну пусть не курортный, а какой тогда? Спортивный? Футбольный? Звучит забавно. Сердце только щемит. А так забавно, конечно. Главное, не расплакаться.

А то будет, как дура, стоять перед своими пацанами с зареванными глазами и красным носом…

Прощаться – так уж достойно! Ей даже вспомнились слова некогда любимой песни:

«Полчаса до рейса, полчаса до рейса,

Мы стоим у взлетной полосы!»

И еще там были строчки:

«Для кого-то просто летная погода,

А ведь это проводы любви!»

Вот-вот. Как будто про них. Но Алексей, видимо, так не считал. Деловито записал ее телефон, дал свою визитку, вписав туда номер полусекретного мобильника:

– Это только для своих. По нему и звони!

Уходить не торопился. Держал за руку и говорил, что будет очень скучать и что как только вернется, сразу позвонит…

Рита и верила, и не верила. Верила, потому что очень хотела верить. А не верила, потому что понимала: на отдыхе у людей одно настроение, а по возвращении все встает на свои места, ощущения забываются, жизнь захлестывает проблемами и каждодневной суетой… Не стоит себя распалять, надеяться, строить планы и мечтать…

В самолете они с Анькой напились, обе расплакались, прощаясь с таким прекрасным приключением и сожалея о его быстротечности… Потом уснули в обнимку, попеременно всхлипывая во сне, как дети, и шмыгая носами.

Но не успели приземлиться, как Аньке позвонил Анри из своего Парижа, и она, как безумная, заорала в трубку:

– Salue, mon ami! Mon cherie!

И где только словам таким научилась?! Вообще было непонятно, на каком языке разговаривали эти двое. Слова французские перемешивались с русскими, разбавлялись английскими… Все это перемежалось с восклицаниями, охами, ахами и прочими междометиями, выражающими радость, нежность и восторг!

Рита искренне порадовалась за подругу. Сама же, с грустью вспомнив об Алексее, написала ему послание: --">