Галина Владимировна Романова - Любовь окрыляет

Галина Романова Любовь окрыляет

Глава 1

– Тиночка, деточка, ради бога, будь аккуратнее! – просила мать совершенно серьезным, необычайно встревоженным голосом ранним утром в субботу. – Ты видишь, что творится вокруг!!!

Кристина, которую полным именем никто почти не называл, ворочая его на все лады, как кому вздумается, широко зевнула. Еще раз с тоской глянула на часы, обнаружила, что она – нет, не ошиблась, в самом деле всего лишь десять минут девятого, а ведь сегодня суббота. Закатила глаза и пробормотала сонно в телефонную трубку:

– Да, мамуль, я вижу, что творится вокруг. Не беспокойся, я буду осторожна.

– Как не беспокоиться, как не беспокоиться! – тут же переполошилась мать из-за ее беспечности. – Белым днем убивают людей на глазах честного народа! И где?!

– Где? – послушно спросила Кристина, потому что знала, мать не отстанет и сейчас ждет от нее именно этого вопроса.

– У тебя практически под носом! – со зловещим подсвистом выдала родительница. – Это же надо, а?!

– Да уж… – философски изрекла Кристина, начав вспоминать, что же такого случилось у нее под носом.

Если честно, то первую самую страшную часть повествования матери она пропустила мимо ушей. Потому что, во-первых, еще не проснулась толком. Во-вторых, привыкла выключать внимание, когда мама принималась ужасаться теперешней действительности. И в-третьих, давно уже привыкла к ее паникерству.

– Как представлю, что ты там совершенно одна! – всхлипнула мать совершенно неподдельно. – Совсем одна!

– Мама, – терпеливо начала Кристина, стряхнув с себя остатки сладкого субботнего сна. – Почему я одна? Что ты такое говоришь? Я же не на улице живу, а в квартире.

– Одна! – напомнила мать уже более твердым голосом.

– И что? Одна! И меня это устраивает. Квартира хорошая, дверь крепкая, запоры очень надежные и сложные. Балкон и окна выходят на многолюдный проспект, этаж третий. На подъезде кодовый замок, посторонние не зайдут. Я со всех сторон защищена, мама.

– Квартира у нее хорошая… – ворчливо откликнулась мать и вздохнула тяжело, значит, сейчас начнется. – Иногда я очень жалею, что мы с отцом облагодетельствовали тебя таким царским подарком. Жила бы с нами…

– И что тогда?

Кристина тревожно заворочалась под легким бамбуковым одеялом, которое купила совсем недавно и никак не могла привыкнуть к его неосязаемости.

– Жила бы с нами, – снова повторила мать. – Глядишь, надоело бы тебе, и поспешила бы поскорее от нас удрать, пригревши свою непутевую головку на чьем-нибудь широком надежном плече.

– Мамуля, не начинай! – Кристина вымученно улыбнулась, свешивая ноги с широкой кровати. – Головка у меня очень даже путевая, и ты об этом знаешь лучше всех.

– Да уж знаю, – снова вздохнула мать. – Путевая.

– Вот… Широкие плечи, может, и есть, и даже очень много их в природе существует, только вот надежных… раз-два, и обчелся. И об этом ты тоже знаешь.

Мать благоразумно промолчала.

– Вот. Вероятность того, что из самых надежных претендентов мне удастся урвать хотя бы одного, слишком мала, слишком, чтобы я решилась так рисковать.

– Господи! Тиночка! Что ты говоришь?! – ахнула мать в притворном ужасе. – Урвать!.. Рисковать! Мы же говорим о браке! О союзе двух людей: мужчины и женщины!

– Вот именно, мама!

Кристина сползла с кровати и протопала до зеркала. Оглядела вспухшие веки и поморщилась. Никуда не годился тот крем, который ей всучила на прошлой неделе Симка. Денег это чудо стоило немалых, а вот эффекта никакого. Синева под глазами не проходила к утру, как было обещано в аннотации. Припухлость век, должная исчезнуть, становилась еще заметнее и рассасывалась часа через полтора после пробуждения. Нет, дрянной крем, никуда не годится. Или причина в другом?

– Что вот именно, что вот именно, Тиночка?! – запричитала мать. – Тебе уже тридцать, помнишь?

– Помню, – со вздохом ответила Кристина, пощипав себя за щеки, может, причина ее нездорового цвета лица в плохом кровообращении, а не в креме.

– Еще пяток лет, и все! Ты станешь никому не нужна! Женский век недолог!

– Помнится, раньше ты мне говорила, что судьба на печке найдет, – напомнила ей язвительно Кристина, вспомнив материнские запреты относительно ее юношеского романа в одиннадцатом классе.

Ох, что тогда было! И рано еще, и претендент не тот, и учиться ей еще и учиться, и голову забивать не следует в канун выпускных и вступительных экзаменов, и --">