Анна Владимировна Рожкова - Поломанные судьбы

Анна Рожкова Поломанные судьбы

Через неделю меня эксгумируют. Черт, черт, черт. Без паники, успокоиться, выдохнуть, досчитать до десяти. Не помогает. Опрокидываю рюмку коньяка. Фу, вроде полегчало. Пять лет, пять лет спокойной жизни. Расслабилась, дала слабину. Ведь знала же, знала, что придется бежать, начинать все с чистого листа. Но в душе надеялась – обойдется. Вечный русский авось. Не обошлось. Билет – есть, паспорт – есть, загранпаспорт – есть. Чемодан в зубы и вперед – в новую жизнь.

––

Первый раз он меня ударил через неделю после свадьбы. Это нельзя забыть. Вечер. Довольно напевая, поправляю на столе скатерть, укладываю салфетки. Последний штрих, зажигаю свечи. Парам… Романтический ужин в честь недельной годовщины свадьбы готов. С нетерпением жду возвращения любимого мужа.

Наконец… Звук открывающейся двери. Сияя, выбегаю в коридор. Хочу продемонстрировать новое платье, макияж, над которым провозилась почти час, старательно уложенную прическу. О, Боже, кажется, он пьян. Еле на ногах держится.

– Дима, что случилось? Неприятности?

– Замолчи, голова разламывается, – еле ворочает языком.

Я наклоняюсь, чтобы помочь снять туфли.

– Отстань, говорю, – грубо меня отталкивает.

– Дима, с тобой все в порядке?

– Да что ты прицепилась, как банный лист, – он наотмашь ударяет меня по лицу. В голове что-то взрывается, в глазах темнеет, я падаю на пол, и, кажется, теряю сознание. Очнувшись, отползаю в ванную, оцениваю в зеркале размер нанесенного ущерба. На скуле огромный кровоподтек. Достаю из аптечки перекись. Ох, как жжет. На глаза наворачиваются слезы. Отпраздновали. Как же больно. Выпиваю таблетку анальгина. На весь дом раздается Димин храп. Ну да, завалился на кровать прямо в туфлях и костюме. О, Господи. Плача, бреду в столовую, убираю со стола, сворачиваю скатерть. Свечи тушить не понадобилось, сами успели оплыть и потухнуть. Горько оплакиваю свою едва начавшуюся семейную жизнь. Собираю чемодан. Ухожу, без сожалений.

Суббота. Разлепляю глаза, морщась от боли. На часах семь утра. Время есть. Успею умыться и спокойно уйти, до того, как проснется супруг. Осторожно плещу в лицо холодной водой, чищу зубы. Не успела. В дверном проеме показывается его помятое лицо с красными глазами. Усмехается, глядя на опухшую скулу.

– И куда это мы собрались? – он еще издевается.

– Ухожу, – цежу я, – пропусти.

Он не трогается с места.

– Да что ты говоришь? И далеко? – от него воняет перегаром.

Первое избиение – почти то же самое, что и потеря девственности, врезается в память навеки. Остальные случаи не запоминаются. Говорят же, что человек ко всему привыкает. Привыкать-то привыкает, только остается ли он после этого человеком? Я – точно нет. Дима полностью подчинил меня своей власти. Из красивой женщины я превратилась в затравленное существо, пугливо жмущееся по углам и со страхом ожидающее прихода своего мучителя. Днем я была его домработницей и поваром, ночью – секс-игрушкой или грушей для битья, а иногда и то, и другое. Он вытворял со мной такие вещи, что даже вспоминать стыдно. Стыдно и противно. Но самое унизительное, что иногда мне даже нравилось. И он не приминал об этом вспомнить утром.

Расчет был верен – идти мне некуда, защитить – некому. Я стала затворницей, никуда не выходила, да и далеко ли уйдешь с постоянно разбитым лицом? Он меня даже не запирал. А зачем? Закрытый поселок с охраной по периметру. Куда бежать? Шикарный дом, который стал для меня темницей, любимый муж, превратившийся в тюремщика.

Через год я забеременела. Он на время оставил меня в покое. Я гуляла по территории, подолгу сидела в парке. Иногда звонила сестра:

– У тебя все хорошо?

– Да, все отлично.

– Точно? Ты ничего от меня не скрываешь?

– Нет, нет.

– Как себя чувствуешь?

– Нормально.

Вешала трубку и заливалась слезами. Не могла сказать даже ей. Единственному близкому человеку на всем белом свете. Боялась. За нее, за себя. Он постоянно угрожал расправой. Ну да, у него – связи, деньги, власть. И я молчала.

Потом родилась Ксюшенька. Моя девочка, красавица. Наглядеться на нее не могла. Теперь боялась еще и за дочь. Слава Богу – зря. Как ни странно, но он оказался хорошим отцом, гулял с дочкой, с гордостью демонстрировал соседям. В то время как его забитая жена проливала дома слезы. Ксюшенька подрастала, издевательства возобновились. Он бил меня по любому поводу, хотя я, как могла, старалась ему эти поводы не давать. Но --">