Георгий Александрович Ланской - Гори оно все огнем

задохнулась и отлетела к стене, врезавшись в тумбочку боком. Она скрючилась на ковре и лежала, поскуливая от боли, пока он не поднял голову и, с трудом сфокусировав на ней взгляд налитых кровью глаз, приказал:

– Вставай и иди сюда.

Она подошла не сразу, чем вызвала еще большее его недовольство. Та степень опьянения, когда муж становился агрессивным, еще не свалила его с ног, и теперь ему требовался объект, на котором он мог выместить свое раздражение. И ее медлительность взбесила мужа еще сильнее. Пошатываясь, он подошел к ней и навис, глядя, как она корчится на полу, поджимая колени к подбородку. Покачиваясь, он высвободил одну ногу из упавших брюк, потом стал дрыгать второй, пока штаны не улетели к стене, зацепив настольную лампу, которая покачнулась, но не упала. С пьяной ухмылкой он принялся расстегивать рубашку, обнажая заросший волосами живот.

Что было дальше, Маша старалась не вспоминать. Поэтому, передернувшись, она привычно загнала мысли подальше, в тот уголок подсознания, где трамбовала подобные чувства уже не первый год. Воспользовавшись моментом, пока соседка по столу увлеклась своим омлетом, Маша с любопытством ее разглядела.

Тоненькая, болезненного вида, с бездонными карими глазами, напоминающими красноватые стеклянные шары, за которыми спрятались горящие свечи. Инфернальности облику женщины придавали темные круги под глазами. Возраст показался Маше неопределенным: женщине можно было дать и тридцать, и пятьдесят. На лице, прозрачном, как осеннее яблоко, Маша не заметила ни следа косметики. На тонких пальцах хищно сверкали бриллианты, выглядящие неприлично крупными, как и массивная золотая цепь, слишком мощная для такой тонкой шеи. Все это вместе и по отдельности показалось бы Маше перебором, но на женщине все смотрелось весьма гармонично, может, из-за павлиньей расцветки хламиды да тюрбана, которому для полноты образа не хватало разве что страусиного пера с брошкой. Женщина подняла глаза и неожиданно широко улыбнулась. Зубы у нее были мелкие, как у мыши.

– Давайте познакомимся. Я только вчера приехала и никого еще не знаю. Меня зовут Маргарита. Но вы зовите меня Ритой. На работе меня называют Марго, а меня просто тошнит от этого. Так и хочется перерезать глотку какому-нибудь герцогу.

Рита скорчила зверскую физиономию. Маша против воли рассмеялась.

– Я – Маша, – ответила она. – А чем вы занимаетесь?

– Я актриса, – просто ответила Рита. – Только ради бога не спрашивайте, где бы вы могли меня видеть. Когда мне задают такие вопросы, я, как правило, отвечаю, что вы и сами ничего в этой жизни не добились. В кино не снималась, в сериалах тоже, спокойно топтала сцену в провинции. Вы бывали в Новосибирске?

– Нет, – призналась Маша. Новая знакомая начала ее забавлять, и она нашла это хорошим знаком.

– Ну, тогда название «Красный факел» вам ничего не скажет. Я служу там уже лет десять. Это вообще-то хороший театр, но, как и все немосковские и непитерские, очень провинциальный. Но у нас крепкие постановки и труппа очень сильная. За нас не стыдно.

– Я так и подумала, что вы актриса.

– Это так заметно? – лукаво изогнула бровь Рита. – А вы, Маша? Чем вы занимаетесь?

– Ничем, – смутилась Маша. – Я как раз из тех, кто ничего в этой жизни не добился. Я даже институт не окончила, замуж вышла на втором курсе и теперь вот… Просто живу.

– Это же скука смертная, – фыркнула Рита.

– Да, – мрачно подтвердила Маша. – Скука.

Какой-какой, а скучной ее жизнь назвать было трудно. Да что таить греха: она бы с удовольствием поскучала, и тут, в этом, раздери его черти, дорогущем отеле, и дома, в холодной стерильности выскобленного до блеска особняка, где и прислуга, и хозяйка, если ее можно было так назвать, ходили по струнке. Никаких посторонних, никаких друзей, никаких гостей, кроме партнеров и дружков супруга, отвратительных боровов с женами, либо слишком глупыми даже для разговоров о погоде, либо такими же запуганными, забитыми, безголосыми и бесправными, тем не менее когтями цепляющимися за золоченую клетку, как волнистые попугайчики.

Появление Риты Маша расценила как спасение. В отеле она находилась уже больше недели, но за это время не осмелилась завести хоть какое-то знакомство. Пару дней назад она, воспользовавшись отсутствием мужа, бездумно приняла приглашение местных отдыхающих и согласилась поиграть в волейбол на пляже, дав себе зарок уйти через час. --">