Дайана Рофф - Ни живые, ни мёртвые (СИ)

жизнь не принадлежала тебе с пяти лет, но и даже само сердце.

Рука рефлекторно прижалась к груди — и я вспомнила кровавую сокровищницу с кровеносной и нервной системной, полной бьющихся в унисон сердцец. От того зрелища до сих пор бросало в дрожь.

— Но тогда что бьётся у меня в груди?

— Но что, а чьё.

Холодный пот прошиб лоб.

О Нюйва, нет. Нет-нет! Этого не может быть. Не может.

Невозможно.

— Ты носишь в себе моё сердце, Равенна Вэй.

От ужаса ослабли ноги.

Колени хрустнули о мраморный пол.

Глаза шикоро уставились в начищенные чёрные туфли.

Собственное тело как никогда ощущалось чужим.

— Да, это твоё крошечное сердечко находится в банке под музеем, в хранилище всех мною выдернутых сердец. Когда мы с Арни составили план, он приступил к выполнению первого пункта, а именно замены твоего жизненно важного органа. Разумеется, не обошлось без хирургии и магии, но операция прошла успешно, как ты могла заметить. С тех пор ты резко изменилась, приобрела совсем другие качества, стала более ожесточённой и мстительной. Конечно, в тебе до сих пор остаётся часть твоей личности, но подавляющий процент мыслей и поступков исходит от моего сердца. Так что когда Алестер решил сделать тебя добрее, мне хотелось рассмеяться — ведь ты попросту не способна на добро, как и я сам. Хотя ты и неоднократно старалась, твои попытки были смехотворны и ничтожны, ведь рано или поздно ты возвращалась ко злу. Мы похожи, потому ты — часть меня, в прямом смысле этих слов. Уверен, после таких слов тебе, возможно, не терпится убить меня, но спешу огорчить: я бессмертен. Нет, не благодаря магии и сделкам, а тому, что моё сердце бьётся в твоей груди.

О Нюйва.

О Нюйва, как же в это трудно поверить. И при этом весь организм кричал — это правда, это правда, это правда.

Мы все без души, без сердец.

Мы все окружены тьмой и ложью.

Мы все ни живые, ни мёртвые.

— Но... — я заторможенно подняла голову и посмотрела в его демноческое лицо, — к чему это? Зачем тебе понадобилось пересаживать в меня своё сердце?

Рэбэнус лишь с улыбкой встретил мои слёзы.

— Когда я пытался освободить Арни из заточения, в один момент я вдруг ясно осознал, что меня могут с лёгкостью убить, несмотря на могущество и чужие подчинённые жизни. Во сне, на чужеродной планете, от рук Коллеров — не важно, моя сила не делала моё тело абсолютно бессмертным. И тогда я выяснил, что в случае смерти мог бы переродиться, если собственное сердце будет биться в чужом теле.

— То есть, если бы ты умер, ты бы... переродился во мне? — с ещё большим страхом осознала я, с трудом веря в стук не своего сердца.

— Абсолютно верно, — деловито кивнул Рэбэнус.

— А если бы умерла я? — сейчас и смерть уже не страшна.

— Погибло бы твоё тело, но не моё сердце.

— А если бы проткнули его?

— Оно бы восстановилось, ведь не зря же я оставил свой отпечаток на тебе.

Да уж, продумано для мелочей.

— Но тогда к чему этот поиск себя и скитание по мирам? — я осмотрелась, но вместо живых людей увидела лишь бесчисленное количество кукол, как тогда в ресторане, и перья капюшонов свиты.

Уверена, они были так же живы, как и сам их предводитель.

— Ещё до пожара в сорок шестом году я приметил одну закономерность: у пары, где был один или два обладающих магией, была очень большая вероятность родить ребёнка, который тоже со временем будет иметь магию. Яньлинь просто родила тебя в нужное мне время. Была бы это другая семья, я бы забрал их ребёнка, но попалась ты, и это чистое совпадение, так сложилось. Я не мог взять кого-то из свиты или выбрать из обычных людей — мне нужен был человек, который бы с раннего детства был бы под моим вниманием, зависел бы от меня не только физически, но и морально, а затем смог бы с большой вероятностью получить силу от высших, чтобы иметь сосуд для собственной силы.

— То есть... — во рту пересохло, мозг торопливо обрабатывал информацию, — засчёт моей магии ты сам стал сильнее?

— Да. Значительно сильнее. И только теперь, с тобой, я действительно способен управлять целой Вселенной.

Рэбэнус победно рассмеялся, и внутри всё мучительно скрутилось от восхищения и ненависти. Не знаю, какие чувства принадлежали моей «половине», а какие его «половине», но что я знала точно: передо мной простилался асфальт. Дорога крепкая, долгая, полная знаний и всех раскрытых тайн.

--">