Евгений Борисович Новиков - Дневник последнего любовника России. Путешествие из Конотопа в Петербург

Дневник последнего любовника России. Путешествие из Конотопа в Петербург Составитель Евгений Николаев

От составителя

Некоторое время назад мой товарищ, еще со школьных лет утверждавший, что происходит из дворянского рода Ржевских, передал мне рукопись, автором которой, по его словам, был «тот самый» поручик Ржевский, его прапрадед.

Записи не имели хронологической последовательности, иногда обрывались на полуслове, а многое было написано, по всей видимости, в том состоянии, которое сейчас принято называть неадекватным. Возможно, автор заметок не только отражал происходившие в действительности события, но и моделировал их, идя на поводу своего бурного эротического воображения. Встречались в рукописи и рисунки пикантного содержания. Например, на одном из листов была изображена обнаженная особа, лежащая на столе, а рядом с ней – бутылка и бокал. Под рисунком стояла подпись: «Мой ужинъ въ то время». Были там и стихотворные строчки типа: «Безъ напидковъ севечоръ я пьянъ, потому какъ N званъ».

Слог заметок соответствовал стилистике XIX века, а когда я обратился к типографским специалистам по бумаге и музейным работникам, они пришли к выводу, что бумага и чернила рукописи относятся к тому времени. Словом, все указывало на то, что рукопись настоящая и вышла из-под пера человека, жившего в середине первой половины XIX века и принадлежавшего (об этом говорят многие детали рукописи) к знатному роду.

Одним из таких родов были Ржевские, произошедшие от легендарного Рюрика и сыгравшие заметную роль в отечественной истории. Исследователи топонимики считают, что именно этому роду обязаны своим названием один из районов Петербурга и город Ржев Тверской области. В советское время об этой фамилии заговорили после выхода в 1941 году музыкальной пьесы Александра Гладкова «Давным-давно» и, конечно же, после созданного на ее основе фильма Эльдара Рязанова «Гусарская баллада». Одним из героев фильма был поручик Ржевский, о котором вскоре стали сочинять анекдоты фривольно-сексуального содержания, ставшие народным ответом на морально-этическую пропаганду советского времени. В таком случае поручик Ржевский не более чем собирательный образ вульгарного гусара с аристократическими замашками. Но даже если это и так, то нет оснований исключать, что в XIX веке жил и реальный Ржевский, служивший в гусарах и сделавший эти записи.

Как бы там ни было, все в рукописи подкупало: и бойкость слога, и острота мысли, и «сочные» детали быта того времени, которые просто не могут быть известны современному человеку.

Готовя заметки к публикации, я по мере возможности старался следовать оригиналу, но тем не менее домыслил и реконструировал «выпавшие» события, а нелитературные выражения удалил. Кроме того, людям, обозначенным автором рукописи N, я дал имена и фамилии. В силу этого все возможные совпадения действительных исторических фактов, реальных фамилий с теми, что содержатся в настоящей книге, следует считать случайностью.

И еще об одном – книга, разумеется, не предназначена для чтения лицам, не достигшим совершеннолетнего возраста.

Составитель Е. N.

Конотопская кузнечиха

Наш гусарский эскадрон стоял в Конотопе. Приказа выступить в поход все не поступало, и мы, пользуясь благодатными мирными денечками, напропалую кутили, стрелялись на дуэлях, резались в карты и волочились за дамами. Многие мои товарищи, считавшие Петербург, где мы прежде квартировали, слишком суетным, почитали Конотоп чуть ли не раем земным, где можно сыскать для души истинное отдохновение. Я же был иного мнения: открытых домов тут было наперечет, так что требовалось изрядно постараться, чтоб хотя бы только найти, за кем волочиться. При этом ни в благородных домах, ни в присутственных местах, ни на базаре не довелось мне увидеть хотя бы пару стройных ножек. Не то чтобы ножки местных барышень были уж совершенно нехороши, но скорее перо сломается, чем назовет их изящными.

Что же касается городских видов, то, на мой взгляд, Конотоп представлял тогда малоинтересную картину: покосившиеся мазанки, крытые соломой или замшелыми досками, сараюшки да оглобли за каждым плетнем. И все это --">