Ив Лангле - Лисичка и крокодил (ЛП)

персонала. Ошибку нельзя было допустить.

Грохот продолжался, и вой сирен стал громче. Вокруг нее, в клетках по бокам, Проекты оживились, подошли к прутьям решеток, чтобы выглянуть, вытянув шеи, чтобы услышать смутный гул, до сих пор раздающийся высоко над головой. К ее удивлению, гул стал громче. Странно, потому что как раз над головами были складские уровни, служившие дополнительным буфером между проектами и экспериментальными лабораториями. Что сделали ученые на этот раз, чтобы создать такой хаос?

Звуки выстрелов. Крики. Стены снова содрогнулись. И впервые в их секции загорелись красные огни и завопили сирены. Как интересно.

Конец был близок. Ну, или так решило уродливое существо в камере номер двадцать девять.

— Мы все умрем! — орал получеловек-получудовище. — Я первый! Пожалуйста!

— В очередь, — пробормотал амфибия в камере напротив нее. — Я был здесь дольше тебя. Я должен идти первым.

На самом деле, не он, а Проект была в подземелье дольше всех, но она удержалась от комментариев, не желая вызывать зависть.

«Я — королева пыток. Ура мне!»

Спереди и сзади по коридору люди выкрикивали свои доводы в пользу того, чтобы умереть первыми. Проект молчала. Жизнь заключенного может быть отстойной, но все же, кто сказал, что смерть будет лучше? Несомненно, в мире существовало что-то большее, чем бесконечная череда стерильных лабораторий, бетонных ячеек, запутанных коридоров и людей в белых халатах. Не все жили в запертой комнате, и, согласно книгам, которые она читала до того, как их увезли, за пределами лаборатории существовал целый мир, огромное место, где мог жить оборотень, свободный от правил и циклов анализов крови.

Амели, которая занимала камеру рядом, с тоской говорила о жизни, которую оставила. Когда охранники приносили кашу, Амели смотрела на нее и жаловалась, как сильно скучает по Макдональдсу.

«Макдональдс — это тот парень с фермой, да?»

Тем не менее, несмотря то, что она не знала о жизни не за стенами, Проект любила слушать, как Амели и другие пленники рассказывают истории. Сказки о том, что за пределами лаборатории нет врачей в белых халатах, ожидающих их для новых тестов, или охранников, пинающих миски с варевом, а есть мир, где туалетная бумага не царапает ягодицы.

Итак, Проект верила в сказки. Это помогало убить время.

Потребовалось некоторое время, две тысячи семьсот шестьдесят одна секунда, если быть точной, перед тем как стихли звуки выстрелов и крики. Здание перестало дрожать, но сирены все еще выли, и красные лампочки все еще вращались под потолком. Проект предпочла бы крики этому вою.

И затем все стихло. Мертвая тишина опустилась на клетки, и даже заключенные замолчали и напряглись, вслушиваясь. Отсутствие шума оказалось даже хуже, чем рев сирен.

Щелчок и металлический лязг отпираемого замка в дальнем конце коридора заставил Проект отступить вглубь клетки. Беспокойство ледяной стрелой пробило ее тело, и она прикусила нижнюю губу.

Кто это?

Как правило, в чрезвычайной ситуации заключенные были последними, кого проверяли, они считались расходным материалом. Что-то в этом сценарии показалось неправильным.

Стук шагов — один, два, три… — оповестил о том, что кто-то пришел.

— Боже мой, у него есть пистолет! — закричал один заключенный.

— И он весь в крови.

— Добро пожаловать, смерть. Я ждал, — пробормотал тот, что выглядел, как кусок бесформенной плоти.

Ни один из комментариев не был успокаивающим, и Проект сделала еще шаг назад.

— Охренеть не встать!

Проклятие, произнесенное хриплым голосом, послало дрожь по ее позвоночнику. Она не узнала, кому принадлежал голос — и это был еще один плохой знак.

Внезапно почувствовав, что вот-вот хлопнется в обморок, она сжалась в комочек в углу клетки, пытаясь заглушить гулкие хлопки, которым предшествовали лязг и скрип открываемых решеток, ругательства, резкие всхлипы, которыми ее сокамерники встречали человека с глубоким голосом.

«Смерть, наконец, пришла за нами?»

Проект зажмурилась и напряженно сжала кулаки, пытаясь вызвать другую форму.

«Давай, давай, перевертыш».

--">