(Северный Орех) - Ты моё всё (СИ)

А как могут пройти двенадцать часов полёта? Жуть. Хорошо, что обошлось без турбулентности. Сейчас я уже возле гостиницы, правда, она больше похожа на шалаш — даже крыша из бамбука. Кстати, тут действительно очень жарко! Мечтаю рухнуть спать. Даже уже придумал отмазку для начальства, чтобы проводить исследование с завтрашнего дня, а не едва спустившись с трапа.

— Понятно. Умник-Нарс… Слушай, а ты сегодня уже поужинал? Но если да, то не говори, что это были какие-нибудь тараканы? — на эту тему мы смеялись ещё дома, строя догадки про суровые условия стран третьего мира.

— И гусеницами, ага! Привезу тебе консервированных жуков в качестве сувенира, — подкалываю его, напоминая об отвращении к любым насекомым.

— Боюсь-боюсь! — смеешься, но это осталось только в оригинале.

— Ладно, мне нужно заселиться. Созвонимся вечером?

— Давай. Пока! — и эту фразу пришлось вырезать, чтобы я мог общаться с тобой каждый день, не прощаясь.

***

В детстве мы обменивались мячиками слов, не считая. Да и кто будет вести учёт разговору? Но сейчас я точно знаю: сто пятьдесят четыре слова. Именно столько у меня осталось.

Нажимаю кнопку, и на дисплее отображается «Запись N4».

***

— Алло? — улыбаешься мне через тысячи километров.

— Я соскучился, Цесс! Если бы только знал, насколько! Ты моё всё, — прижимаю телефон к уху плотнее, чтобы не пропустить ни звука.

— Я тоже. Слушай, я и не думал, что будет так тяжело, — грустно вздыхаешь и тут же с хитринкой в голосе добавляешь: — Что бы такого придумать, м? Ты же Нарс-умник! Учёный! Давай, предложи что-нибудь гениальное, — провоцируешь меня, знаю. Но всё равно ведусь на твои манипуляции.

— Я хочу тебя. Прямо сейчас, — идея заняться сексом по телефону возникает на ровном месте.

— Прямо сейчас? Ты не шутишь?

— А что тебя смущает?

— Да ничего. Просто не понимаю, как мы сможем…

— Замолчи. И просто сними штаны. Я подожду, — под шуршащие из трубки звуки ложусь на кровать, застеленную вышитым этническими мотивами покрывалом, и закрываю глаза.

— Чëрт! Нарс, ты заставляешь меня сходить с ума, знаешь? — твой голос из насмешливого перетекает в задумчивый.

— Знаю. Я и сам сумасшедший…

Утром диктофон включился во время нашего разговора случайно. С сенсорами ещё и не такое бывает. Зато сейчас я записываю наш разговор сознательно. Хочу иметь возможность слушать тебя даже там, где не будет брать мобильная связь.

— Нарс… Нарс… — всхлипываешь глухо, и это последние твои слова на ближайшее время.

— Встань на колени и открой рот. Покажи язык. Хорошо… Хороший мальчик, Цесс. А теперь соси так, чтобы я забыл своё имя. Так, как ты умеешь…

— Нарс, ты реально сумасшедший! Я загораюсь, как сухой лист бумаги… Ты почти ничего не делаешь, а у меня стоит так, что дрочить придётся несколько раз! Нарс… Умник-Нарс… Люблю тебя… так тебя люблю, — разбираю твой лепет сквозь частое дыхание. По идее твой рот должен быть занят. Но отклик мне важнее достоверности.

— Развернись ко мне спиной и прогнись. Покажи себя… Вот так… Ты хочешь почувствовать меня в себе?

— Да-а… — стонешь так, что меня каждый раз мороз по коже продирает. Дрочу, как безумный, и думаю о том, что командировка будет длиться ещё две недели.

— Нарс… я сейчас… сейчас… — выдыхаешь ты с долей паники и жалобно материшься. Дышишь как после марафона. А я срываюсь следом. — Это было… это… Я просто в шоке, Нарс! Ты и правда умник! Так хочу тебя поцеловать! — судя по голосу, ты счастлив. — Ой! Слушай, мне, кажется, пора! Я побежал. Потом звякну, окей? Я люблю тебя, Нарс! Ты моё всё.

Раздается щелчок, похожий звук затвора замкá, и моя бесценная запись, на которой прозвучали твои последние слова, кончается. Наступает тишина.

========== Эпилог ==========

— Это же Лескеровская премия! Или Шао! Да что там… Нобелевская! Силы небесные! Получилось! У меня будет Нобелевка! — причитал профессор Легран, в волнении прижимая ладони к щекам, но я не обращал на него внимания.

Всë, что происходило за пределами огромного куска гранита, выполнявшего роль алтаря, меня не волновало. Только чудо, которое только что свершилось

--">