Наталья Юрьевна Кириллова (Серина Гэлбрэйт) - Слезы огня

Наталья Юрьевна Кириллова Слезы огня

ПРОЛОГ

Женский голос, незнакомый и злой, прямо-таки источал яд. От звуков режущего слух шипения хотелось не просто затаиться в зарослях малинника, а, уподобившись дриаде, раствориться в ближайшем дереве. Увы, всё, что она могла себе сейчас позволить - это, скорчившись в комок, прижаться к земле и молиться высшим силам, чтобы хозяйка голоса и её собеседник не заметили нечаянного слушателя.

- Вот ду-урак! - бранилась незнакомка. - Кретин! Да я бы сама тебя убила, если б могла!

- А что было делать? - оправдывался мужской голос, знакомый, к сожалению, даже слишком хорошо. - Хватать первую попавшуюся девку? У нас же все друг друга знают, такое исчезновение заметили бы сразу... А кому нужна эта?

- Кому-кому! - язвительно передразнила женщина. - Придурок недоученный, сестрам её ненаглядным. Думаешь, если её сестрички тревогу забьют, только меня по трём мирам развеют? Ты не беспокойся и глазками своими бестолковыми не хлопай - в первую очередь огребешь.

- Я человек, - неуверенно вякнул оппонент. - Убить они меня точно не могут - этика и прочая дребедень...

- О-о, ты что, всерьез считаешь, будто смерть будет худшим, что тебя ожидает? Ха-ха, святая наивность!

Она прижала уши, но хрипловатый едкий смех словно впитался в память, обжигая изнутри каленым железом. Ноздри щекотал запах свежей крови, терпкий, с легким привкусом воды. Осторожно приоткрыв один глаз, она увидела сквозь паутину ветвей лазурную лужицу длинных спутанных волос. Красивые, блестящие, необычного голубого оттенка, который никогда не встретишь среди смертных. В дрожащем свете факела на небрежно рассыпанных по земле локонах играли серебристые блики.

Она вспомнила, что месяца два назад столкнулась у реки с владелицей волос. Та приветливо ей улыбнулась, поздоровалась, и они даже поболтали немного, хотя её сестры не славились общительностью. Как же её звали?.. Ах да, Анда.

Она закрыла глаз, чтобы не видеть голубого шелка - единственного, что казалось ещё живым. В груди всколыхнулась ярость, ненависть к этому убожеству, так явно, откровенно воняющему страхом за собственную никчемную шкуру, желание броситься на него и растерзать на кучку жалких клочков. Пусть знает, каково было доверчивой, беззащитной Анде!

Нет, она этого не сделает. Может быть, когда-нибудь... но не сейчас. Потому что сейчас ей страшнее, чем этому человеческому выродку. Он боится лишь магов и не понимает, с кем связался, а она чует истинную сущность женщины и именно это знание заставляет тело сильнее вжиматься в землю и дышать через раз.

- Но ты же просила жертву, - лепетал человек. - Молоденькую, невинную... а что бессмертная, так то ж только лучше, да? Сила у неё магическая есть...

- Ну да, кое-какая водится, - уже спокойнее подтвердила женщина. - Водянистая, правда. Однако лучше бы ты всё-таки прирезал смертную. Подумаешь, заметили бы! Ну поохали-поахали бы да и списали сие злодеяние на это ваше местное чудовище. Чем не алиби?

Судя по затянувшейся паузе, подобная идея просто не посетила голову собеседника.

Чудовище... Разве господин чудовище? Он добр, он приютил их с братом после стольких лет скитаний, он понимает, кто они есть на самом деле, и не требует маскироваться "под общество". Господин хороший... в отличие от тех, кто высокопарно называет себя человеком.

- А-а, вот в чем дело! - внезапно оживилась незнакомка. - Так у тебя, милый друг, рука не поднялась на односельчанку?

В ответ - угрюмое сопение. А на Анду, выходит, поднялась?!

- Она всё равно... нежить, - наконец буркнул оппонент.

- Ясно, - протянула женщина. Её голос стал звучать ближе - наверное, она склонилась к телу. - Строго говоря, эта красотка была более чем живой. Даже я вполне живая: я дышу, мыслю... ем.

Хищная интонация наполнила последнее слово неожиданным, пугающим смыслом. Вот на какую участь обрекли бедную Анду...

- Прими мой дар, госпожа, - без особого почтения произнес человек.

Едва не заскулив от ужаса, она начала медленно отползать назад. Открыла глаза, приподнялась. По ту сторону кустов плясало пламя факела в дрожащей руке, трепетали корявые тени.

"Прости, Анда, но я уже ничем не могу тебе помочь".

В душе она ненавидела себя за трусость, за панический страх, за желание оказаться сейчас где угодно, только бы подальше отсюда. Лишь бы не слышать жутких чавкающих звуков и хруста костей. Повинуясь инстинкту самосохранения, она --">