Джон Дори - Кружева судьбы

Кружева судьбы

Будь новый мир прекрасней рая,

Когтит нам сердце, раздирая,

Дракон любви, дракон страстей,

Крылатый бог земных путей.

John Dory

Кем ты станешь, попав в новый мир? Попытаешься приспособить его к себе? Принесёшь в жертву прежним мечтам своё новое существование? Или попробуешь изменить себя, находя новые роли, новую судьбу?

Перемены суровы, где бы они ни происходили — за тридевять земель или в родном доме, они всегда требуют взросления. Или смерти.

Посвящение:

Всем попаданцам, любящим другие миры

Глава 1. Ненужное приобретение

Конечно, я хотел кружева!

Ах, какие кружева были на ярмарке в Лоттингене! Но двадцать три флорина за локоть барбабантских кружев — это многовато. На более дешёвые и вовсе не хотелось тратить денег, коих и так в обрез, а вот теперь думаю и сожалею: надо было брать те, с ракушечным мотивом, хоть я и не моряк. Всё же вид был бы попрезентабельней.

Я назначен на новое место, да назначение не шутейное — к владетельному герцогу, а встречают, как известно, по одёжке. И как встретит герцог Шан-Фалькен-Игдален сеньор Эддробурский своего мага, одетого хоть и прилично званию, но без подобающей роскоши? Без золотого шитья, да теперь и без кружева? Но нет, всё-таки морское кружево не для меня. Герцог-то наверняка в этом разбирается, подумает: с чего бы это магу напяливать морские манжеты?

Я всё ещё был занят своим нарядом, когда со двора гостиницы донеслись громкие крики, звук шлепка и стук.

— Обриен! Что там? — окликнул я своего слугу.

Слуга он на половинном жаловании, мальчишка всё-таки, на целое не тянет.

Обриен сунулся в комнату:

— Там хозяин свою девку выволакивает.

— А! Что за девка?

— Чистый зверь! Страшная, как… — Обри затруднился с подбором сравнения, что бывало с ним нечасто, — как метла. Да. Просто метёлка.

— Угу. Метёлка. Хорошо, — я отступил от крошечного зеркальца, стараясь увидеть себя как можно больше. По кускам я выглядел неплохо. Новые бриджи чёрной замши, серебряный галун, перо цапли на шляпе — недурно. Кружев, конечно, не достаёт, но что же делать — придётся ехать так.

— Обри!

Чертёнка опять не было поблизости. Я спустился вниз и вышел во двор.

Славный Адам, трактирщик, уперев руки в бока, грозно навис над сидящей посреди двора нищенкой.

— Адам! Что тут?

— Да изволите ли видеть, поганая девка. Прибилась два дня тому — и житья от ней нету. Послал курицу рубить, упала вся синяя и полдня валялась. Отправил на кухню, так эта тварь горшок почти новый раскокала. Горшок-то — ого-го! — на два гулля, где я теперь такой возьму? В коровник пристроить хотел, но боязно стало — что она коровам учудит? Поставил воду таскать, так дурища весь двор залила, а поилка как была — пустёхонька!

Я посмотрел на виновницу переполоха. Она сидела посреди мокрой земли, деревянная бадья откатилась в сторону, сама девка держалась за щеку. Да, рука у Адама тяжеловата.

— И куда ты её теперь?

— В лес отведу, там привяжу, пусть сидит…

— Волков прикармливать? Хм. Не очень умно. Продавать не пробовал?

— Да кому она, лядащая, нужна?! Дура дурой, прости Господи. А на кой-ж мне лишний рот на зиму?

Я пригляделся к лядащей. М-да…

С тощего землистого личика на меня таращились водянистого цвета глазищи. Под левым явно назревал фингал. Волосы свалялись колтуном. Ключицы выпирали самым жалостным образом, но они хоть были заметны, чего не скажешь об обычных дамских прелестях. Грудь девицы напоминала стиральную доску (это такое новомодное изобретение, очень популярное в столице), но то, что уместно в технике, — неприемлемо в натуре, особенно в женской.

Что до платья этой бедолаги, то говорить было практически не о чем. Хотя сейчас в высших кругах стали весьма популярны картины, изображающие юных красоток в живописных лохмотьях и стальных доспехах на голое тело, но тут лохмотья не живописные и с телом незадача: напялишь на такую латы — вылитая Матушка-Смерть.

— Кому нужна, говоришь? Пусть встанет. Она немая?

— Лопочет что-то. Ни бельмеса не разобрать. С гор наверное. Или с болот, там, говорят, дикие люди живут. Никто их не видел, но они есть.

Он поддёрнул девицу за руку: вставай, мол.

Она поднялась.

Боже… Насчёт волков я, пожалуй, погорячился. Могут побрезговать. Это не прикорм. Это пугало от любых хищников.

Она была вся какая-то нескладная, неладная, у неё были --">