Кетрин Макдональд - Вор весны

решила попробовать кое-что другое. В конце концов мне не нужна твоя смерть. Мне просто нужно, чтобы ты открыл путь в Тартар.

— Разверзнуть настоящий Ад, Мама? Так банально.

— Я стремлюсь не к аду, а к титанам и всей их великолепной силе. Слишком долго мы жили в тени смертных, хотя некогда правили как боги. Но не более того. Никогда.

Аид сглатывает.

— Почему ты думаешь, что я помогу тебе?

Зера царапает когтем мой подбородок.

— Потому, что ты сказал, сделаешь все, что угодно.

Аид напрягается. Он смотрит на Перевозчика.

— Ты рассказал ей обо мне и Персефоне.

— Он рассказал мне все, — пропевает Зера. — Так что ты откроешь врата без лишней суеты, иначе я буду расчленять твоего питомца-человечку, пока ты этого не сделаешь.

Мои внутренности леденеют, Аид рядом со мной застывает.

— Хорошо, — говорит он.

— Хорошо… что?

— Я открою тебе врата.

— И не попытаешься закрыть их, пока я тебя не попрошу?

Следующие слова вырвались у него сами собой.

— И не попытаюсь закрыть их, пока ты об этом не попросишь, — он опускает голову.

Зера улыбается.

— Хорошо.

— Мы скользим по водам к вратам в Тартар, Аид приваливается ко мне. Хотела бы я иметь возможность удержать его, но я слишком крепко связана. Хотела бы я иметь возможность сделать хоть что-то, но ее нет. Я не великий воин, не стратег. Не могу придумать, как выбраться из этой ситуации. Мы в меньшинстве, нас превосходят силой.

Врата появляются в поле зрения. Цербер, охранявший их, убит, его кровь стекает по ступеням в реку. Аид издает низкий стон, который превращается в крик боли, когда его выдергивают из лодки и скидывают на Ареса и Афину, которые выходят встретить нас. Аполлон и Артемида тоже там, Афрон поддерживает окровавленную Диону. Их окружает небольшая армия троллей и других созданий.

И Эметрия.

— Леди Эметрия, — говорит Зера. — Какой сюрприз. Не думала, что ты одобряешь мои амбиции.

Эметрия кланяется.

— Я знаю, кому предана, — говорит она, но секунду спустя ее взгляд останавливается на мне и возвращается к Зере. — Я знаю, кто мой истинный монарх.

Ты можешь лгать одним взглядом.

— Рада это слышать.

Одну обнадеживающую секунду я думаю, что она собирается притянуть меня к себе, что она освободит меня, что у нее есть план, но вместо этого меня толкают к Артемиде.

Я борюсь.

— Нет…

— Сефи… — начинает Аид.

— Нет!

Я бросаюсь к нему, ударяясь головой о его.

— Не забудь, что ты обещала, — спешит он.

— Не забывай, что я могу лгать.

Меня дергают назад, мои руки удерживает крепкая хватка Артемиды.

— Не сопротивляются, — говорит она.

Но я должна сопротивляться. Я должна бороться, потому что, если есть хоть малейший шанс освободиться, я должна им воспользоваться. Я не могу позволить использовать себя в качестве разменной монеты. Не могу позволить Зере разверзнуть преисподнюю. Я думаю о своей мечте, об игровой площадке из пепла и о подавляющей силе титанов, несущихся по улицам Лондона. По домам. По всему миру.

Я бы предпочла умереть.

И Аид…

Действительно ли она оставит его в живых после того, как он откроет ей путь?

— Ты убьешь его? — спрашиваю я ее. — Потом, когда он сделает то, о чем ты его просишь, ты убьешь его!

Зера фыркает.

— Если он сделает то, о чем я прошу его, он сможет жить так долго, как и все мы.

Вряд ли это обещание, но она не убьет его сразу, если он будет делать то, что ему говорят. Мы сможем это пережить. Покрытые шрамами и отличающиеся от других, мы столкнемся с миром, который никто из нас не захочет видеть, но мы можем выжить.

Мне нет необходимости выполнять свое обещание. Мне не нужно бежать. Я не должна бросать его.

Арес толкает Аида в центр круга.

— Сейчас самое время, братец, — говорит он, хотя слегка морщится от состояния его изуродованных крыльев. Он оглядывается на свою мать.

Она кивает.

— Открывай.

Аид вздыхает и поворачивается ко мне.

Нет.

— Стойте, — говорит Эметрия.

Дюжина пар глаз устремляется на нее.

— Моя Королева, я молю вас передумать. Мы не знаем, что сделают титаны…

На кончиках пальцев Зеры потрескивает молния, хотя и в глазах она тоже живая, дикая и хлесткая.

— Ты сказала мне, что знаешь, кому предана, — говорит она.

— Это не было ложью, — отвечает Эметрия.

— Так кому же?

— Своей дочери, — говорит она и подходит ко мне.

--">