М. К. Лобб - Семь безликих святых

ночи. – Я позволил Баттисте вернуть тебя с севера и могу с такой же легкостью отправить обратно.

Слова сочились ядом и глубоко ранили. Дамиан вряд ли сумел бы выдержать возвращение на войну. Его нервы и без того были натянуты как струны.

– Я выясню, что случилось, – пробормотал он. – Я вас не подведу.

Форте смерил его недовольным взглядом.

– Уж постарайся. Доложи мне завтра. Если ты подозреваешь, что тут замешана отрава, то, полагаю, знаешь, с чего следует начать.

С пылающими щеками Дамиан поклонился Форте, после чего мужчина выскользнул из комнаты, его массивная фигура растворилась в темном коридоре. Ну вот, еще одна бессонная ночь. Порой он жалел, что после возвращения отец повысил его в звании.

«Это чтобы отвлечь тебя, – сказал тогда Дамиану Баттиста Вентури. – Потому что я знаю, каково это – остаться наедине с темными мыслями».

Дамиан все ждал, когда эти мысли уйдут. Как можно поставить точку в этом вопросе, если знаешь, что война до сих пор продолжается? Вторая война святых шла уже двадцатый год. Мужчины и женщины на севере сражались намного дольше по сравнению с двухлетним сроком службы Дамиана, но это, как оказалось, ни на что не влияло. Смерть по-прежнему преследовала его каждую свободную минуту. Она водила холодными чудовищными пальцами по его позвоночнику и шептала на ухо всякую бессмыслицу.

Когда-то ему удавалось отвлечься воспоминаниями. Он представлял себе лицо любимой девушки, и ее улыбка прогоняла страх. Но теперь, три года спустя, он видел в памяти Россану Ласертозу лишь разъяренной.

Именно по этой причине Дамиан при любой возможности держался подальше от квартала Терпения. Он видел Роз мимоходом, но после его возвращения в Омбразию они так и не говорили. Роз из его подсознания уже знала обо всех совершенных им грехах, однако реальность, если рассказать ей о них по-настоящему, будет намного хуже. К тому же в ней уже проявилась магия, и, значит, теперь она – последовательница. А Дамиан? Всего лишь сломленный мальчишка, играющий в командира.

Он встряхнул головой, отгоняя от себя эти мысли, и в полный голос, чтобы его услышали за пределами комнаты, позвал:

– Энцо!

В дверях появился худощавый юноша-слуга одного возраста с Дамианом, одетый в форму сизого цвета служащего Палаццо. Когда Дамиан прибыл, тот стоял снаружи комнаты и с тех пор, по-видимому, не сдвинулся с места. При виде накрытого простыней тела его лицо оживилось.

– Signore?

Дамиан вздохнул.

– Форте ушел. Так что можешь меня так не называть.

Энцо тут же расслабился, проведя рукой по черным как смоль блестящим волосам. Он работал в Палаццо меньше месяца, но они с Дамианом быстро подружились.

– Merda^[2], – выругался он, по-прежнему не сводя глаз с кровати. – Он действительно мертв?

– Как видишь. – В голосе Дамиана проскользнули резкие нотки. Энцо ни разу не бывал на севере и поэтому никогда не видел мертвецов. Странно, что в этом возрасте его еще не призвали в армию, хотя это лишь вопрос времени. Все годные к службе и заурядные в конце концов оказывались там.

– И Форте ждет, что ты выяснишь, как это случилось?

Дамиан покосился на Энцо.

– Ты даже не собираешься делать вид, будто не подслушивал?

На лице Энцо не было и тени раскаяния.

– Трудно было не услышать. Чем я могу помочь?

От его вопроса у Дамиана голова пошла кругом, и на мгновение он замолчал, обдумывая дальнейший план.

– Не мог бы ты привести ко мне синьору Де Лука?

– Разумеется. – Однако Энцо не торопился уходить и с любопытством разглядывал Дамиана. – Все в порядке? Ты как будто немного… не в себе.

Плечи Дамиана поникли, он больше не пытался изображать уверенность. Он указал на кровать.

– Это все из-за меня. Мне следовало находиться здесь.

– Ты не знал, что так произойдет. И ты не единственный, кто был на дежурстве.

– Это ничего не меняет.

Энцо колебался, чувствуя беспокойство.

– Энцо, прошу тебя. Ты больше ничего не можешь сделать.

– Ну ладно. – Слова дались ему с трудом. – Я скоро вернусь.

Когда шаги Энцо стихли, Дамиан опустился в рабочее кресло мертвого последователя. В ушах стоял звон, который вскоре перерос в эхо выстрелов. В голове они усиливались тысячекратно; выступивший на лбу холодный пот не имел никакого отношения к случившемуся в Палаццо. На одно мгновение он очутился по щиколотку в грязи. Голова кружилась от ужаса, когда он тащил окоченевшее мертвое тело товарища --">