Одем-Аниэль - Короне вопреки. Путь к себе. Книга 2

Одем-Аниэль Короне вопреки. Путь к себе. Книга 2

Пролог

Луциан поднял голову и огляделся. Это была какая-то тёмная комната с деревянными стенами и маленьким окном. Он сам валялся на кровати, где бельё хоть и было вроде бы чистое, но уже давно не белое, а сероватое. Память медленно возвращалась, заставляя об этом жалеть. Он был в кабаке. И ему ещё повезло, что заведение было добропорядочным, и тут были комнаты для отдыха. Чаще всего желающих оставаться на ночь не было, зато перепившие клиенты могли как раз прийти в себя. И кажется, Луц уже давно обосновался в этой комнате. В голове была тяжесть, в желудке — пустота, во рту явно кто-то сдох, давно. На тумбочке стоял тазик и кувшин с водой. Кое-как прополоскав рот и вылив всю оставшуюся воду на голову, он если и не стал человеком, но смог довести себя до состояния, в котором можно было спуститься вниз, в зал.

— С пробуждением, — за стойкой как раз стоял местный хозяин, который поприветствовал своего постояльца с улыбкой. — Чего желаешь?

— Подохнуть, — выдохнул Луц, щурясь от света, как оказалось, за окном светило яркое солнце, так что зал был хорошо освещён.

— Могу предложить завтрак. Извини, яд не повезли, но можем проверить, не появилась ли у тебя аллергия на мясо, — хохотнул владелец трактира.

— Я там устроюсь, — Луц махнул в самый дальний угол, где стоял стол, практически в тени.

Маг уныло поплёлся в указанном направлении, рухнул на стул и закрыл лицо ладонями. Боль от потери никуда не ушла, но сейчас хотелось не убивать, а самому отправиться в след за своей воспитанницей. Но перед глазами вставал Лерой, потерявший свою любовь, и совесть начинала грызть с новой силой. А пока она грызла мага, о самоубийстве не было и речи. А ещё память напоминала, что на его территории уже появились какие-то поселения, и их нельзя было бросать на произвол судьбы. Луциан застонал.

— Держи, — перед страдальцем поставили стакан с полупрозрачной зелёной жидкостью. — Варит местная ведьма. Отлично приводит организм в чувство после запоя.

Луциан подозрительно покосился на пойло, но хозяин лишь рассмеялся, выставляя на стол миску с жидким супом, а после и тарелку с мясом, исходящим соками и умопомрачительными ароматами.

— Не переживай, я не буду тебя травить. Ты ещё не рассчитался со мной, так что пока будешь жить.

Луциан снова покосился на хозяина, потом на стакан, но что ему было терять. Вкус у напитка был каким-то травяным, увы, он смог распознать лишь что-то напоминающее мяту. Зато в голове на самом деле прояснилось, вроде даже вернулись адекватные вкусовые ощущения. Теперь ему не хотелось выплюнуть что-то, что там жило своей жизнью уже не первый день. Суп проглотился практически моментально. Желудок, уже не ожидавший такой роскоши, довольно заурчал, принимая еду, а не привычный алкоголь. Когда очередь дошла до мяса, уже сам мужчина был готов замурчать от удовольствия. К тому моменту, как он закончил есть, хозяин трактира подсел к нему за стол.

— Как самочувствие?

Луциан внимательно посмотрел на подсевшего. И ведь понятно, что сейчас его спрашивают не только про физическое, но и душевное состояние, но что ответить, когда сам не знаешь ответ.

— Мне надо вернуться домой, — с тяжёлым вздохом признался молодой мужчина. — Там ещё могут остаться какие-то дела.

— Надо, — кивнул хозяин. — Жить вообще надо.

— Это сложно.

— А никто и не говорил, что будет просто. Но неужели ты готов доставить кому-то такую радость и не жить? Как думаешь, у меня тут всё легко и просто получилось? Мне мою таверну три раза поджигали, ещё раз пять демонстративный погром устраивали, а уж сколько угроз было, я не считал. И это я тебе рассказываю про те случаи, когда мне намеренно вредили, а не по пьяни или случайно. Но моё дело живёт, я — вместе с ним. И каждый день я поднимаю чарочку за тех, кто со мной, даже если их уже нет в живых. А своих врагов я не вспоминаю, много чести.

— И что, твои враги все сча́стливо живут? — скептически поинтересовался Луц.

— Кто-то жив, кто-то нет. Не всех можно отправить на тот свет, что уж тут поделать.

Хозяин усмехнулся и Луц задумался, а не имел ли этот человек отношение к смерти некоторых своих врагов. Сам он убил бывшего друга. И убил бы снова, и не раз, пытаясь хоть как-то заглушить боль от потери. И никто не догадывается, каких усилий ему стоило не убить тогда обоих, но разум даже в экстренной ситуации не --">