Барбара Вуд - Свитки Магдалины

Барбара Вуд Свитки Магдалины

Чувство вины одного человека не угасает девятнадцать веков и терзает живых.

Эта книга посвящается доктору Уильяму Робертсону, верному другу, хорошему нейрохирургу и выдающемуся скульптору.

Хочу выразить благодарность Марджи Делленберг за поддержку, терпение, веселое расположение духа. Все это придавало мне уверенность в собственных силах.

1

Остерегайся язычника, а также злонамеренного еврея, который может потревожить содержимое этих сосудов. На нем будет проклятие Моисея. Проклят он будет в городе, и проклят он будет на поле, проклят будет плод чрева его и плод земли его. Господь поразит его сумасшествием, слепотой и оцепенением сердца на веки вечные.

«Что это? – изумился Бенджамен Мессер. – Проклятие? – Сбитый с толку, он перестал читать папирус. Всматриваясь в слова, которые чья-то рука вывела много веков назад, рассеянно почесал в затылке. – Разве такое возможно? – снова растерянно подумал он. – Проклятие?».

Эти слова привели Бена в полное недоумение, заставили на мгновение задуматься и спросить себя, верно ли он прочитал их. Все правильно… почерк был достаточно разборчивым. Для сомнений не оставалось ни малейших оснований.

«На нем будет проклятие Моисея…»

Бен откинулся на спинку стула, он был совершенно озадачен тем, что только что прочитал. Молодой палеограф уставился на слова, написанные две тысячи лет назад и резко выступавшие под ярким светом настольной лампы. Он задумался над обстоятельствами, приведшими к такому повороту событий: поздно вечером в дверь неожиданно постучали, явился насквозь промокший почтальон и вручил ему влажный конверт, на котором были наклеены израильские марки. Бен расписался в получении срочной корреспонденции, вернулся в свой кабинет, с нетерпением и волнением раскрыл конверт и прочитал начальную строчку письма.

Первые же слова стали для него большой неожиданностью. И вот Бен сидел, уставившись на фрагмент папируса, будто только что увидел его.

Что же означало это проклятие? Что прислал ему Джон Уезерби? В сопроводительном письме излагались обстоятельства, при которых на берегах Галилейского моря^[1] были обнаружены древние свитки. «Возможно, они даже важнее свитков Мертвого моря», – писал старый археолог Уезерби.

Теперь Бен Мессер угрюмо смотрел на арамейские буквы лежавшего перед ним текста. Не может быть… Это не свитки Мертвого моря. Не библейские тексты и не религиозные письмена. Это какое-то проклятие.

Проклятие Моисея. Это утверждение в начале свитка удивило его. Он подобного никак не ожидал. Изумленный Бен подался вперед и стал читать дальше.

Я еврей. И прежде чем уйти из этого мира в иной, я должен облегчить свою нечистую душу перед Богом и всеми людьми. Все, что я сделал, я сделал по собственной воле. Я не утверждаю, что стал жертвой Судьбы или обстоятельств. Я открыто признаюсь, что я, Давид бен Иона, единолично отвечаю за то, что сделал и что на моем потомстве не лежит вина за преступления, совершенные мною. Моему семени не суждено нести клеймо позора за грехи отца. Не моим потомкам судить меня. Это подвластно одному Богу.

Я сам довел себя до столь отчаянного положения. Теперь я должен рассказать о том, что я содеял. Затем, если Бог окажет мне милость, я наконец обрету покой в забвении.

Бенджамен расправил спину и протер глаза. Что и говорить, чем дальше, тем интересней. Вникая в эти несколько последних строчек, Бен сделал два неожиданных открытия, вынудивших его снова прочитать весь отрывок, чтобы убедиться, все ли он перевел верно. Первое открытие заключалось в том, что папирус неожиданно для него легко поддается чтению. Обычно папирусы заставляют ломать голову. В большинстве древних письмен слова сокращались, пропускались гласные, ибо они представляли собой лишь подсказки для тех, кто уже запомнил все содержание наизусть. В таких случаях современному палеографу приходилось изрядно трудиться над переводом. С этим текстом дело обстояло иначе. Второе открытие состояло в том, что свиток оказался не обычным религиозным трактатом, как того ожидал Бен.

«Но о чем же здесь идет речь в таком случае?» – мысленно задался вопросом Бен, протирая стекла очков. Он снова водрузил их на переносицу и подался вперед. Что же Джон Уезерби такое откопал?

У меня имеется лишь один повод, чтобы браться за --">