Николь Джордан - Очаровательная дикарка

прощать его светлости старые грешки.

— Нет необходимости заставлять себя встречаться лицом к лицу с этим негодяем. Будь он истинным джентльменом, он постарался бы больше не попадаться тебе на глаза.

— Да он так и сделал, — сухо произнесла Элеонора. — Лорд Рексхэм исчез на целых два года.

— Даже если и так, он отсутствовал недостаточно долго! По правде говоря, я бы навсегда запретила ему показываться в обществе порядочных людей.

Как ни печально, но преступление, совершенное Дэймоном, не предполагало столь сурового наказания, и Элеонора, немного поразмыслив, сказала:

— Наверное, изгнание из общества относится все-таки к чересчур жестким мерам, дорогая тетушка.

— А вот и нет. Я никогда не смогу простить себе, что именно я познакомила тебя с этим негодяем.

— Не надо себя винить. Да и если вспомнить, на самом деле это были совсем не вы.

Пожилая леди нетерпеливо взмахнула рукой, будто желая избавиться от неприятной мысли.

— Рексхэм был представлен тебе в моем загородном особняке, во время приема, который, как ты знаешь, я устраиваю каждый год, а это то же самое, как если бы я вас познакомила. Не открой я тогда перед Рексхэмом двери своего дома, твое сердце не было бы теперь разбито, и ты не стала бы предметом всеобщих насмешек. Но ведь Рексхэм был другом Маркуса. Откуда нам было знать, что он окажется таким распутником?

«И правда, откуда?» — подумала Элеонора.

Ее любимый старший брат Маркус был высокого мнения о Дэймоне, впрочем, как и она, сама, до тех пор, пока их помолвка не была расторгнута. Наделенный на редкость привлекательной внешностью и просто фантастическим обаянием человека, которого вряд ли волнует чье-либо мнение, Дэймон был заветной мечтой каждой юной леди, а для любой матери почтенного семейства — серьезным поводом для беспокойства. Не познав радостей материнства, Беатрис Этри, виконтесса Белдон, мало, что смыслила в воспитании детей. Однако, приютив десятилетнюю Элеонору после смерти ее родителей, она не оставляла девушку ни на минуту. Беатрис любила Элеонору так сильно, насколько вообще способна была кого-нибудь любить.

Что и говорить, она была аристократкой до мозга костей и имела определенное представление о том, какими качествами надо обладать, чтобы быть достойной своего высокого происхождения. Поначалу Беатрис весьма благосклонно отнеслась к лорду Рексхэму несмотря на его репутацию человека, ведущего распутный образ жизни, — во-первых, он принадлежал к знатному роду, имевшему столетнюю историю, а во-вторых, обладал завидным состоянием — даже большим, чем у Элеоноры.

Саму Элеонору мало интересовали титул и деньги Дэймона, — ее покорил неординарный характер молодого дворянина. С первого мгновения она почувствовала к лорду Рексхэму неудержимое влечение, подобное вспышке молнии, и, кроме того, несомненно, они с виконтом были родственными душами. Влюбиться в него оказалось необычайно просто.

Тогда она была наивной юной девушкой, и то, что она с безрассудством поддалась его неотразимому обаянию, можно было, конечно же, объяснить именно возрастом. Ей было всего девятнадцать лет, и ее девичье сердце просто жаждало безумной романтической любви. Девушка ждала принца на белом коне, который заставил бы пылать ее сердце, хотела чувствовать себя желанной, без остатка сгорать в любовном огне.

В течение нескольких недель их бурного романа и последовавшей за ними помолвки Элеонора ходила как завороженная, наивно полагая, что они идеально подходят друг другу и что Дэймон — мужчина ее мечты. Она была уверена в нем и не сомневалась, что будет счастлива даже после того, как станет его законной женой. Так продолжалось, пока не наступило то роковое утро, когда она застала жениха, катающегося со своей красавицей любовницей в Гайд-парке, причем, судя по всему, он даже не скрывал этих отношений, скорее наоборот — выставлял их напоказ.

Страдая от мучительной душевной боли и чувствуя себя обманутой, Элеонора сразу же разорвала помолвку и поклялась впредь не иметь с Дэймоном ничего общего. Он не только разбил ее сердце, но и поставил в очень неловкое положение, нанеся смертельный удар по девичьему самолюбию. Даже сейчас, по прошествии двух лет, она не могла сдержать негодование, которое так долго ее не покидало. Кроме того, ее мучила мысль, что она может проявить слабость и растеряться, случайно встретившись с ним.

— Ну, хорошо, — произнесла --">