Мэдлин Бейкер - Любовь первая, любовь бурная

Мэдлин Бейкер Любовь первая, любовь бурная

— Глава 1 —

Был конец января, народ Лакота умирал от голода.

Ванаги Тасака, Дух Тропы, уводящий в другой мир, всего месяц назад забрал его мать, слишком ослабевшую от недоедания, чтобы бороться с кашляющей болезнью белых. А в эту ночь умерла его сестра Тасина, и теперь ее душа была на пути в Ванаги Йату, Место Душ.

Больше у него не было родственников. Он остался единственным, кто мог приготовить тело сестры к похоронам. Надел на истощенное тело ее любимый балахон из оленьей шкуры, на ноги — праздничные мокасины. С любовью вплел лучшую красную ленточку в ее длинные черные волосы, повесил ее любимое ожерелье из ракушек на тонкую шею. Наконец, положил рядом принадлежащий ей набор для починки одежды. Он пристально смотрел на нее какое-то время, вспоминая день, когда она родилась, как она бегала за ним, когда была тонконогим ребенком, ее смеющиеся карие глаза, искренне обожающие его, ее руку, постоянно искавшую его.

Его глаза увлажнились, когда он заворачивал хрупкое тело в материю, а затем — в желтовато-коричневую оленью шкуру, перевязав все надежно ремнем из сыромятной кожи. На покрытом снегом холме, где уже покоилось тело их матери, он соорудил похоронный помост, стараясь, чтобы тот был достаточно высоким и крепким, недоступным для хищников, которые могли бы осквернить останки.

И сейчас он стоял у подножия последнего места отдыха своей сестры. Его руки кровоточили в местах, где он нанес себе глубокие раны, выразив таким образом свое горе от потери.

— Вакан Танка, — пробормотал он, поднимая лицо к небу, затянутому серыми облаками, — пожалуйста, прими душу этой юной прекрасной женщины под свою защиту.

Сжав рукоять ножа, он медленно провел отточенным лезвием по своей обнаженной груди. Он приветствовал боль от нанесенной лезвием раны, которая могла соперничать лишь с болью и гневом, переполнившими его сердце. Его мать и сестра умерли, и его ненависть к белым разгоралась жарче и сильнее, чем когда-либо. Агентство обещало говядину, одеяла и лекарства, чтобы народ Лакота мог прожить долгую суровую зиму. Как всегда, это были лишь пустые слова. И сейчас люди умирали от голода. Их вигвамы были полны жалобными голосами детей, плачущих, когда голод сковывал их пустые желудки; горькими причитаниями людей, оплакивающих своих умерших близких. Осталось лишь несколько воинов, но и у них не было больше жизненных сил для борьбы. Их вождь, Белый Сокол, более не считал себя достойным быть вождем.

Путь к миру был неудачным, с горечью думал он, его любимая маленькая сестра умерла, не изведав и малой части жизненных радостей. И это было больше того, что он мог вынести.

Он почувствовал острую боль от тоски по дому, вспоминая прошедшие годы. Люди очень редко голодали в прежние времена. Они жили у Черных Холмов. Олени и лоси, бобры и утки, быки и волки, лисы и еноты, барсуки и белки, степные собачки, медведи были их соседями на покрытых лесами холмах Па Сапа. Люди собирали урожай дикого картофеля и лука, турнепсов и артишоков, землянику и вишню, сливу и июньские ягоды. Но здесь, в резервации, на чужих пустынных землях, притесняемые белыми, люди чахли, истощались, умирали.

Особенно тяжело было, когда холодней северный ветер дул через лысую вершину. Раньше его народ зимовал в лагерях, которые находились в лесистых лощинах возле Па Сапа, где было изобилие дров, чтобы обогреть вигвамы. Они ели вяленое мясо, собирали из-под снега ягоды и желуди; когда запасы пищи кончались, мужчины ходили на охоту. Зимой женщины шили новые мокасины или одежду для своих семей из шкур, которые выделывали летом; мужчины мастерили новые луки и стрелы или ремонтировали старое оружие. Зима была временем для отдыха, для рассказывания историй, для катания со склонов на изогнутых ребрах быков или кусках сыромятной кожи.

Ходили слухи, что некоторые из племени Оглала и Хункпапа не сдались, что они до сих пор живут у Черных Холмов, отстаивая свою землю и свой образ жизни. Было мгновение, когда он решил покинуть резервацию, чтобы найти своих сородичей. Хорошо бы вновь взять в руки оружие и бороться против васик у, увидеть кровь врага. Лучше умереть на ноле боя, чем одряхлеть в старости, — гласило одно из любимых выражений народа Лакота. Но он не мог бросить свой народ, особенно сейчас, когда тот медленно вымирал от голода, когда даже один мужественный человек был --">