Филиппа Карр - Сестры-соперницы

части цитадели с четырьмя детьми. Их семью могли бы назвать обычной, если бы не резкий контраст между безмятежным спокойствием моей тети Мелани и необузданным поведением дедушки, который создавал зловещую атмосферу.

Поскольку Пейлинг находился так близко от моря, то само расположение замка считалось одним из главных его достоинств. Гул моря был слышен даже за его толстыми стенами, тем более в шторм. По сравнению с ним наша усадьба казалась слишком спокойной, а для семнадцатилетней девушки, жаждущей приключений, спокойствие равнозначно скуке, и я не осознавала, что мой дом был действительно очень милым, пока не покинула его. Старую усадьбу разрушили в те времена, когда разогнали монастыри, и наш дом возвели на фундаменте из старых камней. Его закладывали в дни правления королевы Елизаветы и построили, как и многие дома того времени, в форме буквы Е, что являлось данью уважения королеве. В доме было полно укромных уголков и закутков, кладовок и чуланов, а также чудесная старинная кухня. Окружающие усадьбу земли прекрасно возделывались: огород, розарий и цветники — некоторые в итальянском стиле, но большей частью разбитые по-английски. Мать уделяла садам и огороду много внимания, как, впрочем, и всему остальному в доме, так как он дал прибежище ее бесценной семье. Впечатление от ухоженности хозяйства увеличивалось после посещения замка Пейлинг, где, несмотря на усилия тети Мелани, возникало ощущение запущенности и заброшенности.

Но мы с Берсабой относились к этому по-разному, что говорило о противоположности наших характеров.

Наутро после нашего дня рождения я спросила Берсабу, рада ли она тому, что на следующей неделе мы едем к дедушке. Мы сидели в учебной комнате, оставленные гувернанткой для того, что называлось, по ее словам, «индивидуальными занятиями».

Берсаба пожала плечами, опустила глаза, и я заметила, что она прикусила нижнюю губу. Прекрасно зная ее повадки, я поняла, что она слегка расстроена. Но ее чувства могли быть смешанными. Она ненавидела замок Пейлинг, но кое-что там ее привлекало: наш кузен Бастиан.

— Любопытно, долго ли мы там пробудем, — продолжала я.

— Думаю, не больше недели, — ответила она. — Ты ведь знаешь, мама не любит уезжать куда-нибудь, потому что боится, что в ее отсутствие вернется папа, и она не сможет встретить его.

Наш отец часто уезжал на несколько месяцев, занимаясь делами Ост-Индской компании, которая была основана вместе с другими лицами его отцом и в данное время процветала. В этом тысяча шестьсот тридцать девятом году ее дела шли хуже, чем обычно, что для нашего отца служило только стимулом. Многие люди, связанные с компанией, приезжали в Тристан Прайори и все всегда что-то оживленно обсуждали. В последний раз, например, много говорили о новой фабрике, которую собирались построить на берегу реки Хугли в Индии.

— Фенимор обязательно пошлет весточку, если на горизонте появится корабль, — напомнила я.

— Ну да, но матушка любит быть здесь.

— Я возьму свою новую муфту, — заявила я.

— Муфта летом! Ты с ума сошла!

Переубедить меня было невозможно. Муфта была подарена мне на день рождения. А носить ее я хотела потому, что кто-то сказал, будто бы их носят все дамы при дворе короля Карла, и это чрезвычайно модно.

— А кроме того, — продолжала Берсаба, — где ты будешь носить ее в замке Пейлинг? Я возьму с собой альбом для эскизов, — добавила она.

Взяв лист бумаги, Берсаба стала делать какой-то набросок. Рисовала она очень хорошо и могла несколькими штрихами создать нужное впечатление. Как-то она нарисовала море с «Зубами дьявола», этими страшными скалами, и я вдруг почувствовала, что словно гляжу на них из башенного окна замка Пейлинг.

Она начала рисовать дедушку Касвеллина. Каким странным человеком, наверное, был он в те времена, когда еще мог ходить! Но теперь он не мог двигаться и большую часть времени проводил, лежа на диване или раскатывая в кресле на колесиках. В таком состоянии дедушка находился уже очень давно, лет за двенадцать до нашего рождения. Нам казалось, что он был обречен на неподвижное пребывание в кресле за какой-то ужасный грех. При виде деда мы вспоминали о Летучем Голландце.

— Ну, — лукаво протянула я, — неплохо будет повидаться с нашими кузенами.

Берсаба продолжала рисовать, но я знала, что она думает о Бастиане. Двадцатитрехлетний Бастиан, похожий на тетю Мелани, мягкий, добрый, он никогда не относился к нам с --">