(Catherine Lumiere) - Цветок Зла (СИ)

Чувствую особое удовлетворение от того, что вновь стал изливать свои мысли на бумагу – пусть и ее электронную версию.

Полагаю, вы можете уже и не помнить, что собой представляет Куртя-де-Арджеш. Это бывшая столица Княжества Валахия, которая стоит на берегу реки Арджеш в южных Карпатах. Его основание было приписано в свое время «черному князю», известному также как Раду Чернову, жившему в конце XIII века. Я же проживал в этом городе на три века позже, когда Валахия попала под турецкий вассалитет.

«Знаете, есть что-то забавное в том, чтобы посещать страну, в которой ты жил многие века раньше, судьба которой зависела во многом от твоих решений, и понимать, что она вполне могла существовать без тебя и твоей власти», только что сказал мне Джонатан, и мне показалось, что эти слова обязательно должны быть озвучены. Ведь и правда! Существуешь ты или нет – этому миру нет никакого дела, он счастливо и удачливо меняется и живет дальше. Хотя категорически нельзя отрицать тот факт, что наши решения так или иначе влияют на будущее, меняют его и направляют события в другую сторону. Возможно, без моей смерти в далеком 1560-м, когда сменилась власть и Ион оставил господарев престол, Румыния не стала бы такой, какой является сейчас, а может быть и наоборот. Этого мы точно никогда не узнаем.

В предыдущей поездке мы впервые добрались до замка с конца прошлого века, правда, мои мысли на этот счет были крайне неутешительны. Почему-то взглянув на Румынию в целом, я сразу подумал, что замок либо разобрали на части и разграбили, либо он стоял нетронутый в пыли и тумане далеко в Карпатах. Я надеялся, что мы увидим не одни только руины и одно лишь скорбное зрелище. Увы.

Румыния живописная страна. Живописная не только старинными замками и мощеными улицами. Главной ее достопримечательностью является природа. Мы едем достаточно давно, а потому я в основном смотрю в окно и наблюдаю золотистые поля, краснеющие склоны, туманную дымку и заходящее солнце где-то совершенно далеко. Мы специально выбрали ночной поезд – стоит ли говорить о наших с Джонатаном особенностях вновь? – а потому в тишине вагона раздается сейчас разве что шелестение книги Уорренрайта и быстрый бег моих пальцев по клавиатуре. Я ведь говорил, что отставать нам от всеобщего прогресса не приходится. Я расскажу об этом немного позднее, поскольку у нас будет еще масса времени для того, чтобы поговорить о том, как в нашу жизнь пришли различные гаджеты.

Поскольку это всего лишь мое вступительное слово – кстати, Джонатан обещал также помочь мне с написанием новой части нашей истории – я не стану вдаваться в «ответы на вопросы» и повествование о наших приключениях, поскольку мне попросту не хватит ни времени, ни усидчивости, чтобы с толком и расстановкой изложить мысль так, как мне того бы хотелось, уделяя ей внимание, смакуя, описывая. Я, как вы знаете, особо люблю описывать и детализировать, в то время как мой дорогой Джонатан скорее излагает факты и привносит в мое чрезмерно углубленное живописание динамичность и яркость – впрочем, как и в мою вечную жизнь. В первое время мне казалось, что вечная жизнь вызывает скуку и усталость, однако вы только представьте, что у вас неограниченный запас сил, неиссякаемый запас средств, которые вы успели накопить за предыдущие годы своей жизни – оставили, может быть, себе в наследство, сымитировав в лучших традициях смерть своего дядюшки – и вольны свободно передвигаться по всему миру, исследуя, внимая и впечатляясь, а мир меняется, и меняется стремительно, и, поверьте, за столетие с небольшим мне до сих пор не наскучило путешествовать по всему свету, увлеченно изучая культуры и языки, оставаясь на долгий или не очень срок в качестве резидента в той или иной стране. Мы путешествовали от Лиссабона до Сингапура, от Рейкьявика до мыса Доброй Надежды. Мы сталкивались с большими трудностями из-за того, что не могли находиться на солнце, но неуемное желание увидеть этот мир, будучи уже не его природной частью, инородной, хищником в человеческой плоти, вело нас дальше и дальше.

Люди так часто боятся менять свою жизнь, стремиться куда-то, куда не стремятся другие из их вида, но когда ты отпускаешь любые моральные условности, любые попытки сравнить себя с кем-либо и просто начинаешь жить, не оглядываясь ни на чужие философии и жизненные правила, ни на осточертелые религиозные

--">