Alexandrine Younger - Небо в огне (СИ)

благополучием, внешними приличиями и сковывающим холодом. Отчуждением, липким и противным, как страх. Но Космос и Лиза сделали единственный выбор. Самостоятельный и верный, как бы не пророчили обратное.

Сегодня сценарий, мигом пролетевший в усталом сознании Холмогорова, должен быть в точности воспроизведен снова. Космос поворачивает ключ в замке, предчувствуя, что жена и дочь заняты своими делами. Лиза, перестав просиживать драгоценные часы в московском офисе Рафаловича, разгребает правовую документацию, даже сидя у телевизора. Аря, притащив в гостиную добрую половину плюшевого зверья, опять отрицает сон, радуясь, что на утро никуда не нужно собираться.

К слову, завтра наступит суббота. Космос ставит дела на паузу, а Лиза до понедельника закрывает бумажки в столе. Не сказать, что Космос не ценил женское стремление не скучать без дела (а Лиза никогда не была домоседкой), но Арька, едва поняв, куда каждый день отводят её родители, успела стать счастливцем, которого забирают из ясельной группы позже другой детворы. В выходные безобразие приостанавливалось, но Кос почти с тоской вспоминал недавнее время, когда с девяти утра до шести часов вечера жена властвовала дома. Вольготно же жили до середины лета…

— Слушай, генерал, не вымораживай, тебе это не идёт! — Лиза, потирая ноющие от головной боли виски, совершенно спокойно делает внушение мужу, вспоминая о том, что где-то в аптечке прячется спасительный «Цитрамон». — Ты разведёшься со мной, когда дома я закудахтаю, забыв, где право и лево! Это для начала тебе…

— С чего, мать? С чего тебе кудахтать, объясни мужу-неучу? — Холмогоров, видя утомленность жены, первым достает для неё сероватую таблетку. — И какой разведусь, не съезжай с катушек! Мы не последний хлеб доедаем, чаша полная!

— Кос, ты сам взвоешь, — умиротворенно говорит Елизавета, разжевывая горькое лекарство, которое обычно возвращало её к жизни, — если я опять начну орать, что я — еда! И попутно буду пересказывать тебе «Любовь с первого взгляда»! Вопрос закрыт? Можем ужинать?

— Твою мать… — Космос не желал выглядеть в глазах любимой женщины инквизитором, но в чём-то они не всегда договаривались, — какой разведемся, Лизк? Я к тому, что кто тебя работать гонит? На фига козе баян? Давай заморачиваться буду я один! Как там я с Арькой выучил? Папа Космос, а мама — красивая?

— Кто гонит твою резвую козу? Считай, что шило в заднице! И я не диктую, чем заниматься тебе! Ведь если туда копанем, то ты сегодня явно спишь в зале?

— Не переводи стрелки, мы не договаривались пинать ногами то, чем живу не я один!

— Тогда не наступай на мои мозоли. Они на всю поверхность больные, Холмогоров!

— Я предложил тебе самый здравый вариант. Всем спокойно!

— А мне нужно это спокойствие? Хорошо, как скажешь! Значит, у Ежа будет не мать, а фанатка зомбоящика. Что можно перенять у такой курицы, кроме того, как пилой ишачить на добровольной основе? И помни, что ты первый попадёшь под раздачу! По территориальному признаку.

— Приплыли, твою налево! Значит, что я только и умею, как птичкой-мозгоёбкой подрабатывать? Всё, блять, не могу…

— Воды попей, а то во рту пересохло меня отчитывать!

— Ладно, не нагнетаю, но запомни, алмазная!

— Уже записываю в черепушку, мой Космос, — дабы умиротворить личный вулкан, Лиза кладет большую мужскую ладонь к себе на лоб, закрывая глаза, — жги глаголом, у тебя получается! Мне Пчёла рассказывал, как ты на переговорах всем уши обкладываешь. Верю! Сама ж на это повелась.

— Мы не разведемся, что за дурь? — к излюбленной теме разговора Космос ещё вернётся, но пока он привлекает голубоглазую ближе, поглаживая её по напряженной ровной спине. — Чтобы я не слышал такого больше!

— Ну, Холмогоров, сам же когда-то сказал, что второго святого человека, как ты, на меня свет не придумал! — Лизе кажется, что сейчас она замурчит, как прирученная дикая кошка. — Не придуши, прошу! Твоей дочери мать нужна, сам сказал.

— Я тебе придумаю, зараза! Будут болтаться на столбах, как говно в проруби! Бля буду, если совру…

— Кто? Мои воображаемые поклонники? Космодром, и этих нет, все же от тебя разбегаются, как черти от ладана!

— Потому что я ужас, летящий на крыльях ночи, да?