Линда Фрэнсис Ли - Голубой вальс

он.

– Послушай, Том, – попробовал увещевать его Адам. – Оставь его в покое.

Человек по имени Том повернулся к нему.

– Ты прав, ублюдок! – прошипел он. – Если у меня на кого и есть зуб, так это на тебя. Я не тот человек, с которым тебе стоило связываться, Сент-Джеймс! На этот раз ты от меня не откупишься. – Все мышцы его лица напряглись. – Ты не посмеешь так поступить со мной!

– Том, – спокойно повторил Адам, – отдай мне пистолет. А потом мы с тобой поговорим.

– Нам не о чем разговаривать, понятно? На этот раз тебе не отделаться от меня.

– Послушай же, Том, – повторил Адам, делая попытку приблизиться.

– Адам! – попробовал остановить его Стивен. Тот, однако, не обратил на брата никакого внимания.

– Отдай мне пистолет, Том! – умоляюще повторил он.

Ярость в глазах Тома улеглась, складка на лбу разгладилась.

– Ты не должен был так поступать, – прошептал он.

И тогда Адам бросился к нему.

Глаза Тома расширились, и его палец нажал на спусковой крючок.

Однако Стивен успел опередить брата, и ему досталась выпущенная из пистолета пуля.

Время будто остановилось, в воздухе висел пороховой дым. В полной растерянности Адам тщетно пытался собраться с мыслями.

Он не сводил глаз с брата и даже не заметил, как ускользнул Том. Стивен стоял, прислонившись к стене.

Сквозь пальцы, которые он прижимал к груди, капала кровь.

– Боже, какое несчастье! – воскликнул Адам. Он протянул руку и тут же, почувствовав тепло крови, отдернул ее. Только теперь он осознал случившееся. – И почему пуля не выбрала меня!.. Я это заслужил.

Когда Стивен попробовал пошевелиться, изо рта его вырвался тонкий свист.

– Не говори так, – прошептал он. И, глотнув воздуха, добавил: – Не забывай, что ты – Сент-Джеймс, Адам. Сент-Джеймс!

Адам зажмурился, Стивен же, обагрив кровью стену, сполз на пол.

Глава 2

Безмолвие. Долгие тихие вечера – ни музыки, ни шарканья ног танцующих. И длится это уже три недели – с тех пор как она услышала оглушительный выстрел, который никак не может забыть.

Белл Брэкстон рассерженно отошла от стены. С минуту она стояла неподвижно, затем решительно взглянула на старинные часы и, стиснув зубы, слегка поклонилась и начала танцевать. Раз, два, три – как можно старательнее. Раз, два, три – как можно изящнее и грациознее. Легкие шаги по паркетному полу, скольжение. Но никакого ощущения легкости, только тяжкое бремя на душе.

Она с досадой остановилась. Все ее усилия бесполезны. Музыки больше нет. А как танцевать без нее?

Если бы она не услышала выстрела, ничего не заметила бы. В газетах не упоминалось ни о каком происшествии, слуги помалкивали.

Пылавший в камине огонь озарял комнату золотистым светом. Она ходила взад-вперед. Безмолвие нарушалось только колоколами церкви на Арлингтон-стрит, которые громко и мелодично отбивали время. Вот уже несколько недель у нее болит нога, приходится опираться на трость. Но Белл потратила так много лет, привыкая обходиться без нее, что не может позволить себе пользоваться ею из-за не очень сильной боли. Она должна все время двигаться. Погода стоит холодная. Она не выходила на улицу, потому-то и нога стала снова отниматься. Но улицы переполнены прохожими и экипажами, и она боится даже соваться в такую толчею.

Белл поглядела на сводчатые окна, похожие в эту пору на темные зеркала. Трудно даже представить, что в мире существует такое бесчисленное множество людей!

Белл бросила взгляд на кипу приглашений. А может быть, стоит принять одно или два?.. Нельзя же все время сидеть дома! В конце концов прибытия отца можно ожидать и в гостях, за обеденным столом или беседуя с окружающими.

В свои двадцать девять лет она уже вдова. Пять лет назад ее муж умер от тяжелой формы ревматизма. У нее теперь было столько денег, что она даже не знала, что с ними делать. Оставив родной Ренвилл, Белл переехала в Бостон, благо, тот находился совсем рядом, в шестидесяти милях, чтобы купить дом, о котором мечтал ее отец: с литыми и лепными украшениями и резными мраморными колоннами.

Пытаясь заглушить знакомую боль в сердце, она уверяла себя, что сюда-то, в этот город, который он всегда так любил, отец непременно приедет.

Ветер усиливался, с силой налетая на окна и возвещая о надвигающейся буре. Несмотря на шум, Белл все же улавливала приглушенное позвякивание кастрюль и сковородок двумя этажами ниже, в полуподвальной кухне.

Сегодня четверг, а это значит, что на ужин ей подадут жаркое --">